Отпусти кого любишь (сборник) - Гольман Иосиф

Кстати, Женьку уже просветили насчет всего этого великолепия: и мраморных полов, и двухместных палат, и компьютерных томографов. Конечно, у всякого благополучия, как, впрочем, и у любой разрухи, имелись и имя, и фамилия.

В данном случае это был доктор. Хирург. Веселый полный мужик, раньше кудрявый, а теперь уже скорее седо-лысый. И последние многие годы – главврач, причем выборный, то есть получивший мандат не только от своего начальства, но и от всего огромного коллектива.

Все годы развала и разорения бывшего советского здравоохранения этот человек строил и усиливал свою больницу, в которой, можно сказать, и жил. Или ради которой жил.

Какими путями он добивался своего, история умалчивает. Хотя, видимо, разными, ибо неприятностей имел достаточно по всем ведомствам. Причем неприятностей серьезных – он ведь не только сам не воровал – это было бы полбеды, – но и не давал воровать высокому начальству. По крайней мере, в своей «вотчине».

В другие больницы можно было впихнуть технику от «нужных» фирм по десятикратной цене и с половинным «откатом» – не зря же должность главврача самого занюханного стационара стоит очень больших денег.

В эту – нет.

Конечно, такая любовь к профессии была порой напрямую опасна. Хотя главврач себя героем никогда не ощущал: просто подобный стиль жизни был для него самого максимально комфортен.

До фатальных проблем дело, к счастью, не дошло: слишком многим сильным мира сего – или их близким – помогли в этих стенах. Так что когда прижимали не по-детски, было кому заступиться.

В итоге и получилась такая вот несоветская больница с хромом, мрамором, суперсовременными операционными и диагностическим оборудованием.

Да, много чего узнала Женька, погуляв по больничным коридорам. И времени на это тоже ушло немало.

Вернулась в палату только после обеда. И, наконец, увидела свою знаменитую соседку.

Та сидела на кровати и уплетала вкуснейший – наверняка не самый полезный для нее – бутерброд: на черном хлебе возлежали густо поперченная селедочка, кусочки белого лука и еще какие-то острые приправы.

– А разве можно? – попробовала остановить эти ужасы Женька. Ей уже рассказали в подробностях про новые локализации Наташкиного рака.

– А мне теперь все можно, – рассмеялась рыжеволосая девица. – И потом, когда «химией» травить начнут, будет точно не до еды.

Глаза у Наташки были красные, но Женька голову могла дать на отсечение, что страха в этих глазах не было.

– Я уже свое отбоялась, – как бы отвечая на незаданный вопрос, спокойно сказала Наташка. – И на жизнь я не в обиде, даже если через месяц – капец.

– Что ж ты такое говоришь? – возмутилась Грекова. – Ты в зеркало на себя погляди.

– Зеркало врет, – сразу теряя веселость, сказала та. – А от «химии» я, может, откажусь.

– Как это откажешься?

– Доживу как здоровый человек.

Женька молчала, не зная, как себя вести.

В дверь палаты постучали.

– Войдите, – сказала Грекова.

Вошел мужчина, совсем еще молодой, с по-юношески розовыми щеками и двух-трехлетним мальчишкой на руках.

Наташка взметнулась с кровати и, как маленькая буря, пролетела к любимым, еще на ходу начав их обоих целовать.

Поднялись такие возня и смех, что Грековой даже страшно стало: ведь сейчас они всё вспомнят!

Но никто, видимо, ничего не вспоминал. Наташка то тискала льнувшего к ней детеныша, то смотрела на мужа, не выпуская его руку из своей. И так на него смотрела, что Женька сама ей предложила:

– Может, я пока погуляю с малышом? Чтоб он больничным воздухом не дышал. – Здесь с выходом в больничный парк было совсем не строго.

– А вам не трудно? – счастливо переспросила Наташка и обняла парня, еще за Грековой дверь не закрылась.

Лучше бы закрылась.

Потому что Женька все-таки успела услышать Наташкин всхлип…

13

Егор с утра был в приподнятом настроении.

Неужели и в самом деле удастся встретить этот Новый год без ужасов? Еще вчера Греков бы даже мечтать об этом не решился – чтоб не сглазить.

А сегодня, похоже, можно. По крайней мере – мечтать.

Женькины шансы резко выросли – это раз. Пожалуй, даже не просто выросли – ситуация коренным образом поменялась.

Позавчера ей сделали лапароскопию. Проще говоря, заглянули в живот. О результатах Грекову рассказывал ее лечащий врач, Воробьев. Он для Женьки теперь – вместо бога, что начинает вызывать у Грекова чувство, слегка напоминающее ревность.