Игра до победы - Дейли Джанет

Лес заботливым движением поправила воротник его рубахи. Как ей хотелось сказать своему болезненно уязвимому сыну что-нибудь такое, что могло бы успокоить его мятущуюся душу.

– О'кей. – Роб повернулся и направился к лестнице.

Лес смотрела, как он бежит вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и, когда сын скрылся, вздохнула, смутно обеспокоенная. Роб в последнее время стал такой обидчивый и раздражительный, и не только с ней, но и вообще со всеми. И все же еще вчера она встретила его в конюшне счастливого, как жаворонка. Лес надеялась, что эти резкие перемены настроения вызваны просто юношеским периодом созревания. Наверное, все дело именно в этом. Будь здесь что-нибудь другое – что именно, она даже боялась подумать, – все выглядело бы намного хуже.

– Что-нибудь случилось? – спросила Мэри.

Лес, обернувшись, покачала головой.

– Нет. Это просто Роб…

И этим было все сказано. Она намеренно переменила тему разговора.

– Ты не собираешься сказать мне, что думаешь о Рауле? – сухо спросила она.

– Он мне понравился и, говоря честно, гораздо больше, чем я ожидала. Он довольно хорошо оборонялся против Одры. Я помню, как в первый раз привела домой бедного Росса. Одра устрашила его гораздо сильнее, чем Джейк.

– А разве она нас всех не устрашает? – пробормотала Лес.

– Я оставила Одру одну в гостиной. Лучше нам вернуться к ней, пока она не решила, что все семейство дезертировало. Ты идешь? – Мэри задержалась в дверях.

– А где Рауль?

– Вышел на веранду выкурить сигару. Может быть, нам стоит начать курить, как ты думаешь, Лес? Я еще никогда не пробовала прибегать к такому оправданию, чтобы сбегать из комнаты. – По лицу сестры скользнула усмешка.

– И всякий раз выслушивать лекции об опасности заболеть раком? Нет уж, избавь меня, – насмешливо подхватила Лес. – Скажи Одре, что я скоро приду. Хочу пойти взглянуть, как там Рауль.

Мэри двинулась назад к гостиной, а Лес прошла через стеклянные двери, ведущие на открытую веранду. Рауль стоял возле перил, рассеянно глядя на волны, накатывающиеся из океана. Услышав шаги, приближающиеся к нему по деревянному полу веранды, он повернул голову к Лес. Она подошла и встала рядом с Раулем, опершись руками о перила.

– Хороший был обед, – сказал Рауль.

– Еда была отменной, – поправила Лес, не вполне уверенная, что определение «хороший» можно отнести также и к атмосфере за столом. – Кинкейды временами оказывают подавляющее впечатление, – отважилась она вызвать его на откровенность.

– Вот, значит, в чем твой секрет. – Складки у рта Рауля стали глубже.

Лес рассмеялась, внезапно успокоившись.

– Наконец-то ты понял, что считаешь меня такой неотразимой именно из-за кинкейдовской породы.

Рауль вынул руку из кармана и, обняв Лес вокруг талии, привлек ее к себе.

– И из-за этого тоже среди многого прочего.

Лес легонько поцеловала Рауля, затем отстранилась, чтобы погладить пальцами кончик его подбородка.

– Нам совсем не обязательно задерживаться здесь слишком надолго.

– Ты хочешь уехать?

– Считаю, что уже вполне достаточно демонстрировала тебя Одре.

– Эктор назвал бы ее грозной женщиной, – улыбнулся Рауль. – А тебя он однажды сравнил с тигрицей, защищающей своих тигрят.

– Эктор?

– Ты в этом отношении точь-в-точь как твоя мать, – сказал он.

– Мне надо еще хорошенько подумать, прежде чем я решу, можно или нет считать это комплиментом, – с упреком проговорила Лес.

– Это правда, а правда никогда не льстит или не оскорбляет. – Рауль поцеловал уголок ее рта, чтобы вернуть мягкость обиженно надутым губам. – Нам пора возвращаться в дом, а не то твоя мать сочтет меня невежливым…

– Да, пора, – вздохнула она.

– Почему ты приезжаешь сюда, если тебе здесь не нравится? – нахмурился Рауль.

Вопрос удивил Лес, заставив задуматься над ответом.

– Думаю, что, говоря по правде, мне нравится навещать мать. Внешне мы все протестуем против собственнической требовательности Одры, но все равно приезжаем к ней. Вся наша семья очень близка между собой, и именно она является хранительницей ее устоев. Может быть, мы видимся и не слишком часто, но, когда нам нужна помощь, мы обращаемся только друг к другу и никогда к посторонним. Мы, Кинкейды, – очень тесный союз. Я знаю, что Эндрю иногда чувствовал себя лишним на семейных собраниях. Это ощущают многие из мужей и жен, приходящих в нашу семью. Но никто не показывает им этого намеренно. Думаю, я вышла сюда, чтобы сказать тебе это.