Ранчо - Стил Даниэла

Она купила в «Уильям Полл» еды, приобрела книгу, журналы, сладости и жевательную резинку, повесила на плечики чистые рубашки мужа в ожидании его возвращения домой. Явившись в половине пятого, он не сказал ей ни слова, а тут же принялся доставать чемоданы и собирать одежду. Она увидела его снова только в семь в кухне. Билл так и не снял крахмальную белую рубашку, в которой работал, но был без галстука, волосы были слегка взъерошены – таким он выглядел моложе. Ее больно кольнула мысль о невыносимом сходстве между отцом и сыном, но она отважно ее отбросила.

– Готово? Я так хотела сделать это сама! – Мэри Стюарт накрывала на стол. День выдался жаркий, очень кстати – ей не пришлось готовить горячее.

– Мне не хотелось тебя затруднять, – сказал он, усаживаясь на табурет за высокой кухонной стойкой, словно сложенной из белого гранита. – Я больше не дарю тебе счастья. Несправедливо нагружать тебя только работой и горем. Зачем играть на твоих нервах? Лучше ничего не усложнять.

Впервые Билл дал оценку их отношениям. Это было так неожиданно, что она удивленно уставилась на него. Всего несколько дней назад, попытавшись что-то ему сказать, она натолкнулась на глухую стену: Билл полностью ее проигнорировал, она даже сомневалась, что он тогда вообще расслышал ее слова.

– Я не берегу от тебя свои нервы, – ответила она, садясь напротив него.

Ее темно-карие глаза источали тепло. Раньше Билл любил смотреть на жену. Ему нравился ее вид, стиль, взгляд. Но последний год ее взгляд полон боли, и это настолько невыносимо, что проще стало ее избегать.

– В браке состоишь не для того, чтобы соблюдать дистанцию. Супруги все делят на двоих.

Так у них всегда и было. Почти двадцать один год они делили радость, а на протяжении последнего года – горе без дна. И вот в только и беда, что разделить это горе им не удалось – каждый скорбел в одиночку.

– В последнее время мы с тобой мало что делили, – грустно отозвался он. – Боюсь, я был слишком занят работой.

Оба знали, что дело в другом. Она молча смотрела на него, он медленно дотянулся до ее руки – первый жест такого рода за долгие месяцы. От прикосновения его пальцев у нее на глазах выступили слезы.

– Мне тебя не хватало, – призналась она шепотом, он молча кивнул. Билл чувствовал то же самое, но не мог себя заставить выразить это в словах. – Я буду по тебе скучать, пока ты будешь в отъезде, – тихо сказала она. Впервые им предстояла такая долгая разлука, но он сам настоял, чтобы она осталась. – Тебя так долго не будет!

– Время пролетит быстро. Уже в следующем месяце вы с Алисой меня навестите, а к концу августа я надеюсь возвратиться.

– За два месяца мы проведем вместе всего два дня, – проговорила она, глядя на него с отчаянием и убирая руку. – Браку это не способствует, во всяком случае, хорошему. Пока ты на работе, я могла бы сама себя занимать. – В Лондоне у них хватало друзей, чтобы она не знала скуки денно и нощно на протяжении нескольких месяцев, о чем ему хорошо известно. Она вдруг застеснялась, что навязывается ему.

– Меня бы это отвлекло от дела, – ответил он недовольно.

Они уже неоднократно обсуждали это и давно пришли к решению. Он не хотел, чтобы она находилась в Лондоне сколько-нибудь долго, и согласился только на один уик-энд вместе с ней и дочерью.

– Раньше я не была тебе обузой. – Она снова чувствовала себя просительницей и презирала себя и его. – Просто это слишком долго, вот и все. Кажется, мы оба понимаем.

Неожиданно Билл буквально впился в нее взглядом. Глаза его посуровели.

– Что ты хочешь этим сказать? – Впервые он выглядел по-настоящему обеспокоенным.

Он был интересным мужчиной, и она не сомневалась, что в Лондоне на него будут обращать внимание женщины.

Но чтобы он волновался из-за нее – нет, такого она не могла себе представить. Она всегда была образцовой женой. Но с другой стороны, он еще никогда не бросал ее одну на целое лето, тем более когда позади остался такой ужасный год.

– Я хочу сказать, что два месяца – долгий срок, особенно сейчас. Ты уезжаешь на два месяца, может, и дольше... Не знаю, как я к этому привыкну, Билл. – Она смотрела на него в волнении. Ответ разволновал ее еще больше.

– Я тоже не уверен. Просто подумал, что нам было бы полезно побыть какое-то время врозь, все взвесить, прикинуть, как жить дальше, как вернуть все на свои места.

Мэри Стюарт не верила своим ушам. Еще час назад она сомневалась, готов ли он признать, до какой степени разошлись их пути за истекший год, а тем более необходимость возвращать что-то на прежнее место.

– Не пойму, каким образом двухмесячная разлука способна нас сблизить, – сказала она бесстрастно.

– Возможно, это прочистит нам мозги. Не знаю... Ясно одно: мне необходимо пожить отдельно от тебя, поразмышлять кое о чем, погрузиться с головой в работу.

Теперь ее пугали не только его слова, но и глаза: в них появились слезы. Она не видела, чтобы он плакал, с того дня, когда забрали из Принстона тело Тодда. Даже па похоронах он держался. Все это время он прятался за своей стеной и только сейчас позволил себе высунуться. А вдруг он тоже не в восторге от предстоящей разлуки?

– Мне хотелось побыть одному, спокойно поработать. Пойми, Мэри Стюарт, стоит мне тебя увидеть... – У него дрожали губы, в глазах блестели слезы. Она снова взяла его за руку и несильно стиснула. – Всякий раз, когда я на тебя смотрю, я думаю о нем. Такое впечатление, что нам друг от друга никуда не деться. Мне необходимо сменить обстановку, перестать думать о нем, о том, что мы могли бы знать, но не знали, могли бы сказать, но не сказали, могли бы сделать, но не сделали, о том, как все могло бы сложиться, если бы... Я буквально схожу с ума. Вот и решил, что Лондон внесет свежую струю, что расстаться на время будет полезно и мне, и тебе. Наверное, ты чувствуешь то же самое, стоит тебе меня увидеть.

Она улыбнулась сквозь слезы. Его слова тронули ее, но в то же время усилили ее уныние.

– Ты так на него похож! Когда ты сейчас появился в кухне, я даже испугалась.

Билл кивнул. Он все прекрасно понимал. Оба чувствовали себя в западне в этой квартире, куда по-прежнему нет-нет да и приносили почту для Тодда, где осталась его комната, в которую отец никогда не заглядывал. Даже Алиса иногда напоминала им сына, унаследовав, как он, глаза и улыбку матери. Все это было невыносимо больно.

– Разбежаться мы можем, но от памяти о сыне не уйти, – грустно молвила Мэри Стюарт. – Это была бы двойная потеря: так мы лишились бы не только его, но и друг друга.

На самом деле это уже произошло, подумали оба.

– Ты справишься в мое отсутствие? – спросил он. Впервые Билл чувствовал себя виноватым. До этого он убеждал себя, что поступает разумно, бросая ее одну. В конце концов, в Лондоне его ждет не что-нибудь, а работа. Но в действительности он испытывал облегчение от возможности расстаться, а сейчас это стремление казалось неразумным, даже глупым, но он не собирался ничего менять.