Египетские ночи - Картленд Барбара

– Я просто хотела тебе показать, что, если не следовать общепринятым нормам, счастья это не принесет. В конце концов не останется ничего, кроме разочарований.

– Ты просто хочешь меня напугать, – упрямо возразила Энн. – Не вижу ничего общего между судьбой моей матери и моей любовью к Али. В любом случае очень надеюсь, что никогда не буду выглядеть как она.

– Ах, Энн! – воскликнула Лидия. – Как можно говорить такие жестокие вещи!

– На нее жутко смотреть, – заявила Энн.

Девушка встала, подошла к зеркалу и посмотрела на свое миловидное отражение.

– Али говорит, что я похожа на звезду, – мечтательно проговорила она. – На прекрасную звезду посреди темного небосклона.

– Какая банальность! – усмехнулась Лидия.

– Слова всегда звучат банально, если их просто повторяют, – мудро заметила Энн. – Совсем другое дело, когда их говорят тебе, и ты, Лидия, это прекрасно знаешь.

– Да, доля правды в этом есть, – признала Лидия, – но когда тебя называют звездой посреди темного небосклона, а ты в это время любуешься пирамидами в лунном свете в обществе потомка фараонов – это напоминает бульварные романы, которые я еще школьницей тайком почитывала под одеялом.

– Боже, какое счастье, что ты хоть когда-то делала что-то недозволенное! – воскликнула Энн. – Ты просто ханжа, Лидия, и мне порой, глядя на тебя, становится страшно!

Энн рассмеялась, и от этого ее слова прозвучали не так обидно. Она встала, обняла Лидию, чмокнула в щеку и, пожелав спокойной ночи, добавила:

– Я так счастлива!

Энн ушла, у Лидии же на душе стало неспокойно, и сон как рукой сняло. Ну как же повлиять на эту упрямицу, которая ничего не воспринимает всерьез и пропускает мимо ушей все ее упреки и замечания? Энн наверняка только посмеется над ее страхами, а может, наоборот, развеет их.

«Джеральд должен сам поговорить с бароном», – решила она. Увы, при мысли о Джеральде ей тотчас вспомнился миг, когда он поцеловал ее в саду на берегу Нила.

Это было всего несколько часов назад, и сколько всего с тех пор произошло! И все же сейчас, в темноте, она до сих пор ощущала нежность его губ. А руки, какие у него сильные руки!

Тогда, на берегу, она чувствовала себя совершенно беспомощной. А теперь она поняла еще кое-что: та сцена оставила после себя не только гнев и растерянность, в ней проснулось некое странное чувство, назвать которое она не осмелилась бы даже себе самой.

Денди вошла в комнату Лидии еще до того, как та окончательно проснулась, деловито распахнула ставни и отдернула тонкие занавески. Комната тут же наполнилась золотистым солнечным светом, настолько ярким, что Лидия даже зажмурилась.

Ей казалось, что заснула она буквально только что. После волнений вчерашнего вечера она долго не могла успокоиться и все ворочалась в кровати с боку на бок. Ей было слышно, как какие-то далекие часы отбивали час за часом.

Наконец, уже уверив себя, что уснуть не удастся, она все же погрузилась в дрему, правда, без сновидений.

– Кто здесь? – сонным голосом проговорила она, зевнула, протерла глаза и села в кровати.

Перед ней, уперев руки в тучные бока, стояла Денди и придирчиво ее рассматривала.

Лидия еще толком не проснулась, однако рассыпавшиеся по светлой коже плеч темные волосы и игравший на щеках нежный румянец придавали ее заспанному лицу молодость и привлекательность.

– Спать хочется, – недовольно сказала Лидия. – Зачем было меня будить? Так бы спала еще и спала.

– Уже почти восемь часов, – ответила Денди.

Лидия вздрогнула, вспомнив вдруг все, что произошло накануне. Интересно, проснулась ли Энн и собирается ли она разговаривать с Джеральдом?

– Энн уже встала? – поинтересовалась она.

– Да, – ответила Денди. – И уже почти оделась. Я пришла к вам, как раз чтобы поговорить об Энн.

Лидия с тревогой посмотрела на свою собеседницу, но Денди лишь рассмеялась.

– Все в порядке, дорогуша, – успокоила ее та. – Я не собираюсь добавлять вам лишних хлопот и беспокойства за дочь Маргарет, вам их и без того хватает. Я знала, что так оно и будет, если не хуже. В этом доме это неудивительно. Но дело тут не в ней, а в ее матери. Маргарет плохо спала, и я не хочу будоражить ее рассказами о дочери, даже если лично для вас это важно.

– Так что же мне делать? – всплеснув руками, в растерянности воскликнула Лидия.

Денди на миг задумалась, затем опустилась на стул рядом с кроватью Лидии.

– Разговаривать с ней без толку, – откровенно призналась она. – Юная леди очень своенравна, не мне вам это говорить. Сами знаете.

– Но, Денди, разве вы не понимаете, как опасен этот человек, а он уже ухаживает за ней, притом делает это настолько тонко, что она по уши влюбилась в него и видит в нем романтического героя.

– Он коварен и осторожен, как хищник, – сказала Денди.

«Как тонко подмечено, – подумала Лидия. – Хищник – как точно это определение подходит к барону».

– Мистер Карлтон собирался сегодня утром побеседовать с Энн, – продолжала Лидия. – Может, она хотя бы его послушает.

– А если нет? – спросила Денди.

– Тогда даже не знаю, что делать, – честно призналась Лидия. – Я сперва подумала, что надо бы поговорить с ее матерью. Но вы совершенно правы, Денди, вы, можно сказать, попали в самую точку, но если вы не позволите мне это сделать, придется придумать что-то еще. А как насчет барона? Как считаете, сможем мы его остановить?

– Да он нас и слушать не станет, – решительно отвергла эту идею Денди.

– Тогда что мне делать? – растерянно повторила Лидия.

– Увезите Энн отсюда, – посоветовала Денди, – если, конечно, она согласится.

Сидя в постели, Лидия подтянула колени к подбородку и задумчиво прикрыла лицо руками. «Денди настроена слишком пессимистично», – решила она.

Все-таки есть вероятность, что Энн послушается отчима. У Джеральда сложились с падчерицей неплохие отношения. К тому же мужчине всегда проще справиться со своевольной барышней, чем женщине.

– О боже! – воскликнула Лидия, убирая руки от лица. – И почему на пути Энн встал именно этот человек? Будь он англичанином, все было бы гораздо проще. Люди, которые бывают в этом доме, просто чудовищны, но с любым из них, в отличие от барона, хотя бы можно найти общий язык!

Она вспомнила, как вчера вечером Джеральд обрушил гневную тираду на общество, которое долгие годы его отторгало, и теперь, из чувства мести, он сам от этого общества отвернулся. Боже, бросает на ветер свою жизнь, состояние, социальное положение!

А теперь может пострадать не только он сам, но и его падчерица – связавшись с его беспутным другом, она может поплатиться за свое легкомыслие сломанной судьбой.