Доказательство страсти - Льюис Дженнифер

Луи Дюлак остановил свой «ягуар» возле отеля, в котором жила Саманта. Он распахнул перед ней дверцу автомобиля и протянул руку. У парадного входа Саманта тихо произнесла:

— Спасибо за чудесный вечер, Луи. Спокойной тебе ночи.

Она приподнялась на носочки, с тем чтобы поцеловать спутника на прощание в щеку.

Но Луи опередил ее.

— У нас с самого знакомства не те отношения, Сэм, чтобы ограничиваться одними лишь жестами вежливости.

Саманта невольно потянулась к его губам и приникла к ним. Ее руки оплели торс Луи, она с упоением смаковала вкус его поцелуев, словно и не было этих утомительных протестов и объяснений.

Все, как и накануне, завертелось в стремительном вихре.

— Я не уверена, что это хорошая идея, — попыталась возразить на его нетерпение Саманта.

Луи тотчас ее отпустил.

— В котором часу завтра встречаемся, чтобы отправиться в лабораторию? — деловито поинтересовалась она, отступив на безопасное расстояние.

— Чем раньше, тем лучше, — заключил Луи. — Хочу покончить с этим.

— Лаборатория открывается в девять, — проинформировала его Саманта.

— Я за тобой заеду. Будь готова, — коротко распорядился Луи, вновь напомнив ей Тарранта.

— Отлично, — с привычной готовностью ответила ему она.

Он недолго подержал ее руку в своей, после чего отпустил.

Саманта вошла в холл отеля, и ее обдало дыханием кондиционера. Она заставила себя не оглядываться. Ступила на мягкий ковер и направилась к лифту, явственно ощущая на себе провожающий взгляд Луи, чувствуя на губах вкус его поцелуя, все еще различая аромат его кожи.

Солнце золотило сочную листву, отражалось в витринах и окнах. Все предвещало погожий день.

Саманта и Луи решили пройти несколько кварталов до лаборатории пешком.

Путь их пролегал как раз мимо того места, где накануне заглянула под тент Саманта. Девушка взмахнула рукой в сторону броской вывески, на которой значилось: «Мадам Аида, хиромантия и спиритизм».

— Вчера я была у этой прорицательницы, — доверительно сообщила она Луи.

— Вот как? И что же интересного сказала тебе мадам Аида? — осведомился ее спутник.

— Она посоветовала мне слушаться своего сердца, — с готовностью ответила Саманта.

— Какой оригинальный совет! — рассмеялся он. — Пожалуй, не стоит спрашивать, сколько ты за него заплатила… Итак, выходит, именно мадам Аиде я обязан за твой вчерашний поцелуй.

— Еще она сказала, что мне предстоит непростой выбор. И если я ошибусь, это негативным образом отразится на всей моей последующей судьбе, — разоткровенничалась с ним Саманта, не обращая внимания на его последнюю ремарку.

— По-моему, она сказала это лишь для того, чтобы тебя постращать. Я бы тоже придумал что-то в этом роде, если бы ко мне пришла клиентка с таким же потерянным, как и у тебя, видом, — заметил мужчина.

— Но это на самом деле так, Луи. Напрасно ты иронизируешь. В сущности, я догадывалась об этом и до посещения мадам Аиды, она лишь подтвердила мои догадки, — заверила его Саманта.

— Такова ее работа. Поверь, я знаю, о чем говорю. Надеюсь, ты не забыла, что я упоминал о своей бабке, которая гадала не всем подряд, а главное, безошибочно читала лица людей.

Саманта задумчиво кивнула, но все же произнесла:

— Только не говори, что не веришь в судьбу.

— И не собираюсь. Даже наоборот, я в нее безоговорочно верю, как и в то, что тест покажет именно тот результат, на который мы оба надеемся, — обнадежил ее молодой ресторатор.

— Меня удивляет то, что ты в этом так уверен, ведь твоя же собственная мать утверждала обратное, — заметила вдова Тарранта.

Она была наслышана о Бижу Дюлак, альбом песен которой ее покойный супруг ставил гораздо чаще, чем следовало, чтобы не вызвать ревности у молодой супруги.

— Ты просто не знала мою мать, — усмехнулся на это Луи. — Вполне возможно, что она сама не знала, кто был моим отцом. Мама жила жизнью дивы, на свое прошлое предпочитала не оглядываться и переиначивала факты по собственному усмотрению. Да, они были с Таррантом любовниками. Но это еще не означает, что на тот момент он был единственным мужчиной моей матери. Я вовсе не утверждаю, что она вела жизнь беспутницы, отнюдь. У нее был собственный кодекс поведения, которого она строго придерживалась, но при этом она была вольной птицей, дорожила своей свободой и независимостью от мужчин, пользовалась своей привилегией на женское непостоянство.