Спичка - Филлипс Сьюзен Элизабет

— Ты не шутишь? Может, они и к нам зайдут?

Пейджи сочла это маловероятным. «Бонзо» в отличие от «Таффи» был более-менее приличным клубом, и билеты там раскупались получше. Бенни и Конти продолжали обмениваться слухами с таким видом, будто каждый день держали в руках золотой ключ от двери к успеху. А Пейджи уже и не помнила, когда в последний раз была полна такого оптимизма.

Тем вечером народу в «Таффи» собралось меньше обычного, поэтому тех, кто пришел позже, в середине третьего номера Конти из репертуара «Роллинг Стоунз», заметили сразу же. Когда эти двое мужчин сели за передний столик, Пейджи в дешевом комбинезоне из голубого атласа с безвкусными металлическими запонками молотила тамбурином по своему бедру. Одному из пришедших было около пятидесяти, другой был помоложе. Оба выглядели весьма преуспевающе — роскошные костюмы и дорогие часы на запястьях.

Бенни чуть не запорол свой барабан, когда их заметил. Как только они закончили «Heart of Stone»^[5], он зашептал:

— Глядите, там эти пижоны из «Ажди рекордс». Я узнал одного из них, это Мо Геллер! А ну, давай, блин, врубим! Вот он, наш шанс!

Конти смотрел на Пейджи в полной растерянности, а она на удивление спокойно улыбнулась ему. Бенни дал отмашку, и группа лихо вступила. Пейджи, войдя в ритм, бросила копну своих волос набок, и они заблистали золотым дождем под лучами прожектора. Она опять встряхнула волосами, и к ней, продолжая петь, повернулся Конти. Ее необузданность поразила его, он рассмеялся, принимая вызов. Пейджи уловила его настрой, как только он поймал ее ритм, — его бедра пошли в такт, и она рассмеялась ему в ответ, а затем сложила губы, состроив сексуальную вызывающую гримаску. Он, не теряя ритма, подошел и наклонился к ней. Пейджи, мотнув головой, обвила его волосами, и они соединились в неистовом полупристойном танце. Когда номер закончился, им досталось столько аплодисментов, сколько они не слышали за несколько последних месяцев.

Те двое за передним столиком досидели до конца выступления, а потом купили всем выпивку.

— А вы, ребята, умеете завести публику, — сказал Мо Геллер, позвякивая кубиками льда в бокале. — А свое у вас что-нибудь есть?

Бенни заверил, что и своих вещей у них достаточно, и все семейство Довидо снова вышло на сцену; они исполнили две песни, написанные их бас-гитаристом. Когда они закончили, Мо передал им свою визитку.

— Конечно, о контракте говорить пока рано, но впечатление на меня вы определенно произвели. Мы с вами свяжемся.

А потом все члены семьи Довидо отправились к Конти и Пейджи отпраздновать это дело. Курили травку, дурачились и пили дешевое вино. Конти завел разговор о том, как много все они для него значат, и в конце концов пустил пьяную слезу. У всех слегка закружилась голова от сознания, что первые шаги к успеху уже сделаны. К тому времени, когда рассвет посеребрил облака, мужчины разбрелись по углам квартиры и уснули. А Пейджи по-прежнему бодрствовала у окна в кресле.

В шесть часов она вышла из квартиры и направилась вниз по замусоренному коридору к висевшему у парадного входа таксофону. Отыскав в кармане монету, Пейджи вставила ее в щель автомата и, чуть поколебавшись, набрала номер. Сюзанна еще наверняка в постели, а домоправительница до восьми не приходит. Если отец никуда не уехал, он снимет трубку сам.

— Да? — Отец ответил так резко и бесцеремонно, словно говорил по внутренней связи своего офиса.

Она обвила грязный растянутый шнур телефона вокруг пальца.

— Папа, это Пейджи.

Последовало минутное замешательство, а потом он ответил:

— Сейчас шесть часов утра, Пейджи. Я одеваюсь. Чего ты хочешь?

— Послушай, прости, что не могу прийти к тебе на день рождения. У меня… мне кое-что предстоит.

— А я и не знал, что ты приглашена.

У нее от горечи скривило рот. Ей надо было бы догадаться, что приглашение исходит от Святой Сюзанны!

— Да, меня пригласили.

— Понимаю.

Она обратила лицо к стене и быстро и яростно заговорила:

— Послушай, тебе, может быть, интересно узнать, что сегодня приходил нас послушать человек из «Ажди рекордс» — он хочет поговорить с нами насчет контракта.

Пейджи сильно зажмурила глаза и затаила дыхание, ожидая ответа отца. Мысленно она просила его сказать ей те слова, которые она так жаждала услышать, — слова одобрения и похвалы.

— Понимаю, — повторил он.

Прислонившись лбом к стене, Пейджи так сильно сжала телефонную трубку, что костяшки пальцев побелели.