Мой герой - Робертс Нора

—Мич, пожалуйста. — Было практически невозможно устоять перед его предложением. Эстер удивило, как непросто оказалось вернуть все назад, восстановить разрушенные барьеры. — Нам не следует этого делать.

—Но мы делаем, — возразил он и снова вдохнул нежный аромат ее губ. — И очень хорошо делаем.

—Я не могу. — Собрав остатки воли, она нашла в себе силы вскочить с дивана и противостоять его натиску. — Извини, я не должна была это допускать. — Ее щеки горели. Эстер приложила к ним ладони, потом расправила волосы руками.

У него дрожали колени. Над этим стоило поразмыслить позднее, но сейчас его волновала лишь она.

—Ты много на себя берешь, Эстер. Наверное, это стало твоей привычкой. Я поцеловал

тебя, а ты лишь случайно откликнулась на мой поцелуй. И поскольку нам обоим это понравилось, я не вижу необходимости в извинениях с чьей-либо стороны.

—Я хочу, чтобы ты меня правильно понял. — Она сделала шаг назад, опять наткнулась

на газеты и обошла их стороной. — Я действительно очень ценю то, что ты делаешь для

—Оставь в покое Рэда, ради бога, он не имеет к этому никакого отношения.

—Я не могу — Ее голос сорвался, она с удивлением отметила, что почти кричит. Кому как не ей самой, было знать, что это признак утраты контроля над собой. — Я и не ожидала что ты меня поймешь, но Рэд имеет к этому самое прямое отношение. — Она сделала глубокий вдох, поражаясь тому, что это совсем не замедлило бешеного биения пульса. — Мне не нужен случайный секс. Я должна заботиться о Рэде и о себе самой.

— Логично. — Он хотел было остаться сидеть на диване, пока немного не придет в себя, однако решил, что ситуация требует продолжения разговора лицом к лицу. — Вот только для меня это вовсе не случайный секс.

Именно это и беспокоило ее больше всего.

—Давай оставим этот разговор.

Гнев помог Мичу справиться с собой. Он шагнул вперед и повернул ее лицом к себе.

—Да ни за что.

—Я не хочу с тобой спорить. Мне просто кажется что… — Стук в дверь прозвучал как долгожданное избавление. — А вот и мальчики.

—Я знаю. — Однако он не спешил ее отпускать — Значит, не важно, интересует тебя что-нибудь или нет, не важно, есть ли у тебя время или нет, есть ли у тебя место или нет, ко всему можно приспособиться, да? — Он разозлился, на самом деле разозлился, понял Мич. Обычно он редко так быстро терял самообладание. — Не слишком ли много приспособлений, Эстер? — Отпустив ее, он открыл дверь.

— Как здорово было! — Раскрасневшийся, с сияющими глазами, Рэдли ворвался в квартиру, опередив Джоша и собаку. — Нам даже удалось заставить Таса побегать минутку.

— Потрясающе. — Мич наклонился, чтобы отстегнуть поводок.

Устало зевнув, Тас подошел к месту у окна и рухнул.

— Ребята, да вы, наверное, замерзли. — Эстер поцеловала Рэдли в лоб. — Самое время выпить горячего шоколада.

— Здорово! — Рэдли повернул сияющее лицо к Мичу. — Хочешь? Мама делает потрясный горячий шоколад.

Ему очень хотелось поставить ее на место. И возможно, для них обоих стал лучшим тот факт, что самообладание постепенно к нему возвращалось.

— В другой раз точно. — Он натянул шапку Рэду на глаза. — Мне надо кое-что сделать.

— Спасибо большое, что ты разрешил нам погулять с Тасом. Было так классно, правда, Джош?

— Ага. Спасибо, мистер Демпси.

— Не за что. Увидимся в понедельник, Рэд.

— Ладно. — Мальчишки выбежали из квартиры, смеясь и толкаясь.

Мич оглянулся, но Эстер уже не было.

Глава 4

Митчелл Демпси Второй родился богатым, привилегированным и, как утверждали его родители, с неуемным воображением. Может быть, именно поэтому он так быстро привязался к Рэдли. Мальчик был совсем не богат, не обладал даже правом иметь полный комплект родителей, однако воображение у него было первоклассным.

Мич всегда одинаково хорошо чувствовал себя как в многолюдных компаниях, так и наедине с самим собой. Он не выглядел чужаком на вечеринках, выказывая унаследованную от матери страсть к развлечениям и свою собственную общительную натуру. Никому знающему Мича никогда не пришло бы в голову записать его в отшельники. В работе, однако, он всегда предпочитал одиночество. Мич рисовал дома не потому, что не любил отвлекаться, — наоборот, он обожал такого рода ситуации, — а потому, что ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь стоял у него за плечом и наблюдал, как он работает, или торопил процесс. Он никогда не представлял работу иначе, чем в одиночку. Никогда, пока не появился Рэдли.