Хэппи-энд - Стоун Кэтрин

Блестящий профессионал в своей области, Белоснежная Акула сама была далеко не бедной и, уж конечно, не без связей с влиятельными людьми. Однако богатство и власть Майкла Эндрюса были на порядок выше ее собственных, хотя и гораздо меньше, чем состояние Николаса Голта, владельца громадной империи элитных отелей. При желании он мог бы скупить всего Майкла Эндрюса с потрохами, и эта мысль непонятно тревожила Ника.

Если Рейвен с готовностью терпела измены Майкла и постоянное публичное унижение ради его денег, то на какие же компромиссы она пойдет ради обольщения Ника, когда узнает, что он владелец компании «Эдем»? Какой фальши и корыстных расчетов можно от нее ожидать?

У уезжая от Рейвен в пятницу вечером, он думал только о ее прелестных глазах, о ее трогательной ранимости, о ее необычайной красоте...

Дорогой дом, модная одежда и шикарный автомобиль ушли для него куда-то на второй план. Но когда ему стали известны некоторые подробности из жизни Рейвен, он снова задумался о ее, быть может, всепоглощающем стремлении к власти и деньгам.

Терзаемый этими подозрениями, Ник ранним утром в понедельник отправился на своем грузовике к дому Рейвен.

Пока что она даже не догадывалась о том, кем на самом деле был Николас Голт, и его это очень устраивало для нее он будет Ником-садовником, а не Ником-магнатом гостиничного бизнеса.

Она тоже будет для него трогательной Белоснежкой, а не коварной Белоснежной Акулой.

Так думал Ник, шагая к дому Рейвен.

В то утро на Рейвен был очень дорогой деловой костюм от Армани из тонкой ткани абрикосового цвета. При взгляде на Рейвен любому становилось ясно, что внешность и деньги значили для нее очень много. Однако даже в этом шикарном костюме она казалась слегка неуверенной в себе. Все задуманные модельером аксессуары были на месте, но Рейвен выглядела скорее как безупречная модель, первоклассная манекенщица, а не как живая женщина со своими личными взглядами и особенностями. Казалось, Рейвен, добившаяся всего своим трудом, по какой-то причине боялась придать своей внешности опенок личной неповторимости.

Ник был знаком со многими богатыми, преуспевающими женщинами и знал, что каждая из них непременно добавила бы что-то от себя в «стерильный» образ, созданный модельером. Какое-нибудь ювелирное украшение, или шарфик, или еще что-нибудь в том же духе, чтобы подчеркнуть свой собственный стиль.

Отчего же Рейвен была такой неуверенной? Неужели она действительно боялась как-то выделиться из множества других богатых женщин? Почему в ее сапфировых глазах всегда читается легкая неуверенность в себе?

– Доброе утро! – приветливо поздоровался с ней Ник.

– Доброе утро!

– Как вы себя чувствуете сегодня?

Ее пораненные и, судя по всему, забинтованные колени были скрыты под юбкой до середины икр. Ник показал ей свои ладони, призывая повторить его жест.

Рейвен молча выполнила просьбу. Увидев ее забинтованные ладони – белоснежные бинты на белоснежной коже, – Ник почувствовал, как сердце у него дрогнуло. Повязки были сделаны старательно, но не умело, трогательно свидетельствуя о беспомощности и полном одиночестве? – хозяйки.

– Можно мне взглянуть? – спросил Ник, осторожно касаясь забинтованной ладони.

Рейвен утвердительно кивнула, и волна густых блестящих иссиня-черных волос мягко качнулась вперед, накрыв ее плечи. Обычно, собираясь на работу, она стягивала волосы в гладкий тугой узел на затылке, но теперь, с трудом шевеля пальцами, Рейвен не смогла этого сделать.

Длинные пальцы Ника осторожно приподняли край неумело наложенной повязки, действуя с той же бережной ловкостью, что и три дня назад, когда доставали ключи из глубокого кармана.

– И что вы думаете? Раны заживают?

Услышав тревогу в ее голосе, Ник поспешил ободрить Рейвен.

– Мне кажется, процесс заживления идет нормально. Во всяком случае, нет ни малейших признаков инфицирования. А как вам кажется?

Откровенно говоря, Рейвен не знала, что думать об этих ранах, из-за которых она потеряла так много крови, как никогда в жизни, – даже если сравнивать с ежемесячным менструальным кровотечением. Скудные кровянистые выделения напоминали ей о стерильной пустоте ее ледяного чрева.

После короткого раздумья Рейвен согласилась с Ником, что процесс заживления ран идет нормально, мысленно прибавив: ее душевные раны в отличие от физических не заживут, наверное, никогда.