Перегрузка - Ховард Линда

— С твоего разрешения, — прервал Куинлан, достаточно громко скрипнув зубами, — мне бы не хотелось слышать о вашей интимной жизни, если проблема в другом.

Элизабет так удивилась, что даже подняла голову.

— Ты ревнуешь? — недоуменно спросила она.

Том провел ладонью по щеке — к вечеру щетина заметно выросла и при прикосновении издавала хорошо различимый звук.

— Не то чтобы ревную, — возразил он. — Просто не желаю слышать, как ты наслаждалась с ним в постели. Дьявол! Да, я ревную!

Вырвавшийся смешок ее поразил. Никогда бы не подумала, что сможет улыбнуться, обсуждая Эрика Ландерса. Однако заметив очевидное расстройство Куинлана, Элизабет не сдержалась.

— Должна отдать тебе должное, — расщедрилась она. — Можешь сам себя похлопать по плечу, потому что первым… эээ…

— Удовлетворил тебя, — подсказал Том, изображая саму скромность.

— У меня не такой уж богатый опыт. После развода ни один мужчина не побывал в моей постели. Никого не хотела видеть рядом.

Элизабет замолчала. Между ними повисла тишина. Солнце село, с каждой минутой становилось все темнее. Укрытая покрывалом темноты, она успокоилась.

— Почему? — наконец не выдержал Куинлан.

После короткой вспышки смеха рассказывать стало легче. Сгущающийся мрак скрывал выражения лиц. Стянутые тугим узлом внутренности немного отпустило.

— Как ни странно, — задумчиво продолжила она, — его меньше всего интересовала моя чувственность. Ему была нужна безупречная принцесса, живая, дышащая куколка Барби. Пока мы встречались, я привыкла к тому, что меня постоянно оберегают. Поэтому сначала даже не обратила внимания на его настойчивость. Каждый раз, когда я делала шаг за дверь, он хотел идти рядом. Постоянно находились причины, почему не следует заниматься тем или другим делом, почему лучше не работать вместе. Он ходил со мной за покупками, выбирал мне одежду. В первое время такое внимание льстило. Все друзья восхищались его отношением ко мне. Потом нашлись причины не встречаться с друзьями. Один за другим они становились для меня «плохими». Я их больше не приглашала, а он не хотел, чтобы мы общались у них дома или за ланчем. Стал отслеживать мои звонки. Все это происходило постепенно, почти незаметно, — словно до сих пор удивляясь, рассказывала она. — Он оставался внимательным и нежным. Для всего находилось разумное объяснение. Эрик продолжал уделять мне внимание, о котором мечтает любая женщина. Хотел для меня только самого лучшего.

Куинлан почувствовал неловкость. Поменял положение, опершись спиной об одно из кресел, и расслабленно вытянулся, что противоречило его внутренней напряженности.

— Маниакальное желание все контролировать, — буркнул Том.

— После свадьбы прошло не меньше полугода, прежде чем я поняла, насколько оказалась оторванной от всех и всего, за исключением мужа. Попробовала изменить положение, принять несколько решений самостоятельно. По мелочи, вроде выбора парикмахерской.

— Попробую еще раз догадаться. Неожиданно идеальный супруг оказался не таким уж нежным.

— Его взбесило, что я пошла в другой салон, и Эрик забрал ключи от машины. Впервые я серьезно разозлилась. До этого постоянно прощала его, ведь он оставался со мной нежным и любящим, никогда не перечила. Но когда он вытащил из моей сумочки ключи, я не вытерпела и повысила голос. Муж ударил меня так, что я упала.

Куинлан подскочил. Усидишь тут, когда в венах неистово бурлит чистая ярость. Пошло оно все подальше! Сколько можно изображать ленивую расслабленность. Он нарезал круги по холлу голодным тигром. На обнаженном теле от каждого шага напрягались и расслаблялись мощные мускулы.

Элизабет продолжала свою историю. Достаточно было начать и захотелось рассказать все до самой последней мелочи. Смешно, но оживлять в памяти прошлые беды оказалось не так больно, как ожидалось. Не так плохо, как помнилось и снилось в кошмарах. Может, дело в том, что рядом находился неравнодушный человек, и это заживляло раны. До сегодняшнего дня Элизабет оставалась один на один со своим прошлым.

— Я стала его заключенной в полном смысле слова. Каждый раз, когда я любым способом пыталась самоутвердиться, следовало наказание. Всегда разное. Иногда пощечина, иногда всего лишь скандал. Я никогда не знала, чего ожидать. Он понимал, что вопли бывают хуже побоев, потому что в следующий раз я ожидала удара и старалась — ох, как же я старалась — не делать ничего раздражающего мужа. Но причина неудовольствия всегда находилась. Постоянно живя на нервах, я обязательно делала что-то не так, или он это подстраивал.