Дважды дрянь - Колочкова Вера Александровна

– Майка! Привет! Пришла все-таки! Молодец! Ух ты, какая стала… Не узнать совсем… И стрижка… А костюм, костюм какой! Ну, ты даешь… Димка, иди сюда скорей, посмотри, кто пришел!

Дина ходила вокруг нее, поддерживая огромный живот, обтянутый трикотажным коротким халатиком, разглядывала жадно. Сама она выглядела не блестяще, как и подобает выглядеть беременным женщинам – лицо в бурых пятнах, расплывшееся, как убежавшая из кастрюли квашня, светлые русые волосы, всегда раньше ухоженные, забраны в небрежный пучок на затылке. Да еще и халат этот – на пузе будто засаленный. Из комнаты в прихожую выглянул Димка, Майя кивнула ему приветливо. Показалось ей, даже немножко равнодушно кивнула. Привет, мол. Я вот тут к Динке пришла, к подружке своей закадычной, ну и с тобой поздороваюсь заодно, раз ты теперь ей мужем приходишься…

– О-о-о… Кого я вижу! Майка! На чем записать такое счастье! – пошел к ней навстречу Димка, широко раскинув руки. – Ну-ка дай-ка на тебя посмотреть… Слушай, а тебя и не узнать совсем! Такая стала… мадам! Или как там у вас правильно? Фрау? Фрау Майя Гофман… А что, звучит…

– Ой, да никакая не фрау! Ну чего вы, ребята… – засмущалась от их совместного пристального разглядывания Майя. – Подумаешь, подстриглась модно… Да сейчас каждая вторая с такой стрижкой ходит…

– Но не всем она так идет, как тебе! Ты такая стала – не узнать! Такая… Такая… Десять шаров тебе, Майка! – выставил Димка вперед обе пятерни, растопырив широко пальцы.

– Десять? А раньше, я помню, и шести не давал… – вставила свое слово Дина, сердито взглянув на мужа. И тут же, улыбнувшись, торопливо проговорила, будто извиняясь за свой обиженный тон: – Помнишь, Майка, как они в классе всех девчонок по десятибалльной шкале развели? Мы с тобой вместе тогда на шести баллах так и застряли. А теперь, смотри-ка, ты и до десяти доросла… Ну что, пойдем на кухню? Ты нам поможешь? Скоро народ повалит, а у нас не готово ничего…

«Ну вот! Ничего страшного и не случилось!» – горделиво подняло внутри Майи голову то, которое «хочется». «Подожди, не вечер еще…» – прошипело злобно в ответ ему «нельзя». «Ша, ребята, успокойтесь! – весело повязывая фартук и счастливо улыбаясь под Димкиным восхищенным взглядом, приказала им обоим Майя. – И вообще, идите-ка вы из меня на все четыре стороны. Хватит пугать. Что я, не имею права с друзьями Новый год встретить? Я же просто в гости пришла, без обиды и злобного коварства, просто так пришла… Позвали и пришла…»

Сразу стало легко и бесшабашно и по-новогоднему весело. Тем более Димка тут же предложил ей аперитив, то есть налил полный бокал темного густого киндзмараули. А себе – водки. И выпить до дна заставил под предлогом того, что он с утра хоть какого, хоть самого завалящего собутыльника дождаться никак не может. У людей праздник, а у него жена беременная, даже чокнуться не с кем по-человечески. А когда Дина отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок, и уже оттуда выкрикивала для Майи кулинарные указания досмотреть-порезать-попробовать, спросил, подняв на нее большие грустные глаза:

– Обижаешься на меня, да?

– Нет. Уже нет. Перегорело все, Дим, – расплылась она в легкой хмельной улыбке.

– Ну да… Видишь, как оно все вышло… Теперь, наверное, ты и сама уже поняла, что я тебе и на фиг не нужен был… Ты… Ты сейчас такая стала, Майка… Я даже не знал, какая ты на самом деле красивая!

– Ага. Десять шаров. Ты уже говорил.

– А… ты меня вспоминала? Ну, хоть немного?

Она не успела ему ничего ответить. Дверной звонок задребезжал так требовательно и непрерывно, словно сорвался со своих механических тормозов.

– Димка, открывай быстрей, дверь разнесут! – сердито крикнула из ванной Дина. – Черт, чего так рано-то… И не готово еще ничего…

Вместе с шумной компанией ворвался в маленькую квартиру шальной радостный дух предстоящего молодежного гуляния. Здесь все были свои – бывшие одноклассники. Кто парами, кто поодиночке. Отчего-то любая школьная дружба сохраняется в течение первых пяти лет, а потом исчезает куда-то. На ее месте слишком уж быстро образуются другие, новые связи, новые дружбы – произрастают из коллег по работе, привозятся из отпусков, из командировок. С пылу с жару, свеженькие… Вот и сейчас – отнеслись к Майе уже настороженно. Нет, обнимались, и целовались, и визжали радостно, и даже подпрыгивали, округлив глаза, но все равно – настороженно. Может, потому, что не привыкли видеть ее такой. Ассоциации уже не те. Майка Дубровкина, та самая, бедно одетая, неуклюжая и долговязая «стропила» с хвостиком на затылке, – и вдруг поди ж ты… Такая дама из Амстердама… Ей в какой-то момент даже неловко стало за свой приятно-ухоженный вид, за дорогой костюм… Будто обманула она их в чем. А с другой стороны – Димка же был здесь! Осознание его присутствия в этой маленькой, хорошо обставленной квартире, подогретое выпитым киндзмараули, кружило голову, взбудораживало, сотрясало воздух весельем, летело искрами из глаз. Она отвечала на любопытные вопросы, сама кого-то выслушивала, удивлялась новостям, смеялась от души чужим шуткам, кричала громкое «ура» под бой курантов и все время чувствовала – Димка здесь! Наверное, для него она и смеялась. И блестела глазами тоже для него. Хоть и не смотрела в его сторону совсем. На других смотрела, а на него ни разу даже не взглянула! А когда встали из-за стола и пошли поплясать-поразмяться, знала, что и танцует для него тоже. Для него одного. Чувствовала, что он на нее смотрит…