Любовь вне игры. История одного политического самоубийства - Хакамада Ирина

Но я тебя люблю. Главное – что я тебя люблю… Ты меня любишь?

– Да. Да, я люблю тебя. – Василий казался растерянным. – Я должен был сегодня ехать в командировку и все отменил. Я вдруг понял, что если не увижу тебя, то умру…

– Ну так приезжай…

И все-таки, почему ей так спокойно?

…Они сидели в машине, курили. Мария молчала, смотрела в окно и просто слушала голос.

– Я строил планы. Что поведу тебя в кино. Потом – в кафе. Потом, я думал, поедем в лес и там погуляем…

Он тоже замолчал. Откинулся на сиденье. В машине было тепло, за открытыми окнами моросил осенний дождь. Они курили, каждый в свое окно, и оба не знали, о чем говорить и надо ли. Как бы почувствовав, что она ускользает, Василий заговорил снова:

– Я хотел проснуться в одиннадцать. Увезти тебя по программе. Но проснулся в шесть – и с тех пор не сплю. Признаюсь честно: первый раз в жизни не знаю, куда нам ехать. Но я точно знал, что, если не увижу тебя, – умру. Ну вот, увидел. А дальше – дальше-то что делать?

Действительно, что дальше? Новое чувство, сродни сладкой тоски, вернее даже ее предчувствию, заполнило Марию. Было сложно представить, как оказаться сейчас среди людей. Или остаться вдвоем.

– А знаешь что… – тихо предложила она, – поехали… на бензоколонку…

И снова они, как год – уже больше? – назад, сидят в кафе… Все тот же обволакивающий аромат ванили, все тот же кофе. Горячие булочки, журналы и плетеные кресла. Люди заходят, выходят, торопятся, но – что-то неуловимо изменилось. Вроде и постановка та же, и актеры те же, а режиссерский замысел другой.

Что-то случилось… кофе, булочки с ванилью, любимый мужчина а словно кончился их не-роман, он говорил романа не будет, давно все было и как будто вовсе уже не с ними а впрочем не важно… Ведь так хорошо здесь как в полупустом привокзальном кафе а все торопятся вокруг и кто-то приходит и снова уходит и хорошо когда вокруг торопятся люди и все одиноки сразу и каждый по-своему они оба не могут ни на что решиться и вот они вместе в полупустом кафе куда забегают одинокие люди и странно но все это вместе рождает внутри отсутствие одиночества и это хорошо так печально и хорошо…

странное состояние… не ощущаешь себя дома как будто не Россия это вовсе а станция и ты путешественник здесь и даже журналы кажутся иностранными да правда одинокие путешественники на маленькой промежуточной станции в захолустье в такой европейской глухомани и как будто каждый ждет своего поезда и это печально так хорошо и печально и скоро поезда разъедутся

замерли… словно все теперь вне игры и никто не решается вбрасывать мяч и все словно ждут чьего-то сигнала но почему она должна снова что-то решать ведь уже не хочется никаких решений ну сколько можно устала уже такая усталость что не страшно остаться одной и уже понимаешь что все очень временно

все очень временно… но может и хорошо что временно потому что все равно это такое сумасшедше-печальное счастье остановиться на маленькой станции на час или два или год и просто побыть здесь вдвоем и пусть будет грустно от того что ушло и никогда не вернется но ты же знаешь что чтото есть впереди…

глаз тайфуна он говорил если не двигаться можно спастись но нет они уже сдвинулись все время двигались что-то кружило и антикварная лавка и площадь и даже Байкал хотя она так старалась замереть но видно не получилось и больше не останется все как есть и сил сопротивляться нет и может не надо а стоит просто принять что опять закрутит разнесет все к черту останутся лишь осколки сломается теперь уже окончательно и вот тебе просто мгновение до катастрофы миг когда еще можно себя и всех обмануть что все длится вечно и никого не затронет и насладиться господи как хорошо так печально и хорошо…

– Ну что, Саш, молодой человек-то управляемым оказался, а? – Геннадий Воинов довольно постучал пальцами по дубовой столешнице. – А я что тебе говорил? Скажи, говорил ведь?

– Было… – согласно кивнул Егоров. – Говорил… Люди – существа слабые…

– Меркантильные, – тут же поправил Воинов. – Обошелся, как я погляжу, не дешево… Ну да ладно, впереди задача посложнее – хорошо, что пробили. Теперь надо думать, как Гордееву из Москвы убрать.

– Слушание назначено на среду, – напомнил Егоров. – Если Гордеева будет представлять парламент – страшно подумать!..

– Хватит панику наводить… Глаза-то не закатывай; ладно, вот тебе задачка: поговори со своим дизайнером, Саш. Пусть заберет ее дня на три, больше и не надо… Успокойся: примем пакет законов по административной реформе без твоей Гордеевой… Думаю, не откажет…

Воинов нетерпеливо прохаживался по кабинету, ожидая звонка. По его прикидкам, всего делов-то и было часа на два. Но время шло – ни ответа ни привета. «Да неужто? – усмехнулся Геннадий. – Неужели в нашем мире появились какие-то принципы? Нам, конечно, это не в кассу, но… явление надо изучить. Что-то мы совсем постарели… отстали от жизни».

Уже по нервному дыханию Сашки Воинов понял, что интуиция сработала верно: вляпались.

– Ген, ну не знаю я, что этим художникам нужно! – докладывал по телефону Егоров. – Предложил ему оплатить заказ, говорю, увози хоть куда, хоть в Африку, чтобы через неделю духу ее здесь не было…

– Сфордыбачил? – неизвестно почему удовлетворенно рассмеялся Воинов.

– Ну не знаю я, что с ним делать! Прямо принц уэльский, понимаешь! Аристократ! С принципами. Не буду, говорит, работать. Мол, я свободный, мать его, художник. Интеллигенция хренова. Напомнил я ему, конечно, что на Байкале он на нас поработал… Слушай, ну он после этого как есть сумасшедший стал – чуть кабинет не разнес!

– Чуть кабинет не разнес, говоришь? – Воинов еще раз усмехнулся. – Ну так понял, что втемную его разыграли. А кто б не разнес? Значит, не будет работать?

– Не будет. Послал всех на фиг. Открытым текстом. Ну что ты ржешь? Заигрались мы, Ген… Срывается все! Летит к чертям!

– Подожди, не кипятись! – Воинов, как всегда, оставался абсолютно спокоен. – Что, свет клином на дизайнере этом сошелся? Других вариантов нет? Брось… Да сколько хочешь! Любим мы себе трудности создавать. Перекрутили. Сейчас позвоним кому надо, договоримся, вышлем ее…

– Кому позвоним?! С кем договоримся?

– Да хоть с губернатором Камчатки! Там экологические проблемы – пусть съездит, проветрится… Отвезут ее в Долину гейзеров, заповедник покажут… Телефон, телевизор там не работают. Вот прямо сейчас и позвоним…

– Ген, она никуда не уедет! – Сашка Егоров продолжал бурлить. – Уже одиннадцатое! Заседание восемнадцатого. Она ж не дура – куда она уедет?!

– А ты не ори! – строго оборвал друга Геннадий и треснул кулаком по столу. – Обо всем подумано уже. Всего-то и надо – перенести заседание, но в последний момент. Вот смотри, оно восемнадцатого. Отправляем девушку прямо завтра и на два дня. На два-то дня она поедет, отчего нет? Но запираем до вечера шестнадцатого… Если даже накануне свяжется с экспертами, те скажут: все нормально. Впритык, конечно, но успевает. Девять часов лететь, девять часов разница во времени… значит, самолет должен вылететь не раньше десяти утра… аккурат к заседанию и прибудет – мы ночью поменяем дату…