Отпусти кого любишь (сборник) - Гольман Иосиф

Ну да бог с ним, сам себя остановил Греков. Пусть хоть целуются там в палатах.

Или нет, это все-таки раздражает. Пусть не целуются. Хотя, если честно, какая может быть у него ревность к Женьке, в то время как он сам сразу с двумя не может определиться?

Вот ведь жизнь!

Так вот что рассказал Воробьев. В Женькиной красивой груди – действительно рак. Не самый опасный, но совсем безопасных злокачественных опухолей не существует. Потому они и называются – злокачественные. Их главное качество – зло.

А вот в печени оказалась ангиома. Даже пункцию не стали брать, хотя в зонде, который вводили в прокол, имелось все: и видеокамера с большим разрешением, и подсветка, и устройство для отщипывания проб.

Но ничего отщипывать не стали. Потому что у ангиомы такой специфический внешний вид, что в дополнительных анализах смысла нет.

Слово-то какое приятное, поласкал его на языке Греков, «ангиома».

Метастазов не дает. Растет себе потихоньку – и все. Убить Женьку она точно не сможет. Если надоест – ее просто уберут безо всяких особенных последствий для печени.

А это значит, что Женькин рак разом переехал из отвратительной четвертой стадии во вполне терпимую вторую. А может даже, в первую: размер первичной опухоли – два сантиметра – позволял отнести ее и туда, и сюда. Так что пусть лучше живет в первой.

Егор лично проверил соображения Воробьева. Заглянул на соответствующие сайты, легко, по старой памяти, сломав детские для его квалификации барьеры (их выстроили специально для пациентов, врачей пускали по паролю).

Медстатистика оказалась очень приличной, данные квалифицированно рандомизированы, и оценка результатов показалась математически подкованному Грекову вполне обоснованной. Действительно, нынешнее состояние сулило Женьке семьдесят процентов шансов на излечение, а при дополнительной химио– и гормонотерапии – и все восемьдесят.

А это вам уже не фифти-фифти!

«Ладно, не сглазить бы», – снова остановил себя Греков.

Но и остальные раздумья были вполне симпатичны.

Ленка – какая все-таки молодец! – взяла свой кровный отпуск и согласилась просидеть его с грековскими детьми. От денежной компенсации, предложенной Егором, отказалась наотрез. Еще и обиделась.

«Надо будет подарок какой-нибудь достойный купить, – решил Греков и черканул в фирменном ежедневнике соответствующую запись. – Или на ней жениться», – пришло в голову неожиданное продолжение идеи.

Если б Валентины не было – точно бы так и сделал. Но Валентина есть. И эта разрывная ситуация называется «проблема выбора».

Греков попробовал себя поутешать тем, что лучше выбирать из двоих, чем из никого. Но, не ощутив искомого утешения, перешел к дальнейшим, уже однозначно приятным соображениям.

Сегодня утром в компании с Машкой, Лешечком и Ленкой купили девочке велосипед. Весь блестящий, синий с хромом, на трех дутых колесах и удивительно легком ходу. Машка пришла в экстаз еще в магазине. А уж дома просто из него не выходила.

– Теперь я поняла, зачем тебе такая гостиная! – хохотала в лицо Грекову Авдеева, наблюдая, как Лешечек катает на велике Машку.

Та еще не очень умела крутить педали, зато молниеносно овладела искусством гудеть в гудок и собственным ртом изображать звук отсутствующего мотора.

На светло-желтом лакированном полу гостиной оставались подозрительные черные следы, и в другое время Грекову это было бы неприятно.

Но сейчас он сам кайфовал, глядя на счастливые глаза Машки и веселое лицо сына. Греков был в таком настроении, пожалуй, впервые за все то время, что Женька снова ворвалась в его жизнь. Да и Лешка, возясь с сестрой, тоже был почти счастлив.

А дня три назад Греков застал его в спальне совсем другим – даже не плачущим, а тихо поскуливающим. Дождался, пока Машка уснет, и дал себе волю.

Греков из-за двери смотрел на него и не знал, что делать. Подойти, по голове погладить – фальшиво как-то. Сказать что-то утешающее – на тот момент не было еще ничего особо утешающего.

Вот и стоял просто у входа и смотрел на сына. Пока тот не заметил отца. И не замолчал, что-то быстро спрятав под подушку.

Греков подошел, достал. Наверное, неправильно сделал. Влез в его «прайвеси», как говорят американцы.

На фото, как и следовало ожидать, улыбалась Женька. Веселая и бесшабашная.

Покачал головой Егор, отдал фотку и вышел из комнаты, так и не придумав, что сказать. Отметил только про себя, что при сестренке сын всегда в форме. А в одиночку бывает вот и так.