Серебряная книга романов о любви для девочек - Фомина Юлия

В зимние каникулы Любе стукнуло четырнадцать. К этому дню она сходила в парикмахерскую, сделала то, о чем давно мечтала, – короткую стрижку и мелирование. Проснувшись утром в день рождения, Багрянцева нашла возле постели мамин подарок, самый радостный и самый долгожданный: губную помаду – не с рынка, а хорошую, французскую! Потом уселась завтракать и вдруг ощутила странную тяжесть внизу живота. Через пять минут до Любы дошло, что она наконец-то стала взрослой.

Вечером из зеркала на Любу смотрела совсем незнакомая девушка с накрашенными губами, модной прической и своей тайной.

Было и радостно, и грустно.

А в первый день третьей четверти 8-й «В» ждала потрясающая новость.

В класс вошли завуч и физичка, Тигрина Вареньевна.

– К сожалению, Татьяна Яковлевна по ряду причин уволилась из нашей школы. Так что представляю вам нового классного руководителя.

Все ахнули. Вернее, издали стон. Женя с Изольдой утекли под парты. Паша с Сашей беспокойно бросили взгляды друг на друга. Поклонница ролевых игр Аня Пархоменко обхватила обеими руками голову. Алиса побледнела. Алина покраснела. Алена закашлялась. А Диана подняла руку:

– Ирина Валерьевна, ах, Ирина Валерьевна, можно я буду помогать вам? Носить журнал, оставаться за старшую, присматривать за порядком?..

– Нет, – ответила новая классная.

– Ну, Ири-и-и-и… – заканючила подлиза.

– Нет! – повторила физичка.

И все поняли, что эра царствия Дианы завершилась.

Через месяц наступил «сезон любви»: приближался День святого Валентина, вскоре за которым ожидались 23 Февраля и 8 Марта.

– А знаешь, что обидно? – рассуждала Люба, шедшая из школы вместе с Боэмундом. – Что 8 Марта позже Дня защитника Отечества. И поэтому выходит так, будто парни как бы возвращают нам подарки и внимание. Вот не знаю, как у вас, а в старой школе мне все время поздравления доставались именно от тех, кому я дарила подарки 23-го. А если б женский день был первым, мы бы знали, кто из мальчиков действительно нас выбрал!

– Все эти вопросы мне неинтересны, – буркнула Пархоменко. – Пустая суета… Вот я вчера стал рыцарем! Меня моя сеньора посвятила! Представляешь?

– Стал?

– Ну конечно же, не «стала», ясен перец! Я же Боэмунд! И кстати! Всех предупреждаю: 23 Февраля я жду подарков! А вот с 8 Марта поздравлять меня не надо.

– Ох… Ну ты даешь! – вздохнула Люба.

– Все в порядке! Кстати, ты не хочешь быть моим вилланом? Или сервом?

– Кем?

– Игра у нас в апреле. Я же дворянин, и мне нужно поместье. А какое же поместье без крестьян? Ну, в смысле, крепостных. Они так назывались в старой Западной Европе – вилланы или сервы…

– Ну уж нет, – сказала Люба. – Что-то мне не хочется. Спасибо. Ты вот лучше мне скажи: кого с Днем святого Валентина будешь поздравлять? Уже ведь завтра. Ты записки написала?

– Если ты не хочешь быть крепостным, то можно взять тебя слугой. У нас уже полно дворян, хотим устроить пир во славу герцога, а кто нам будет блюда подавать?.. Ну, Любка, соглашайся! Оторвешься от реальности…

– Да ну тебя! Как думаешь, а если я девчонкам напишу каким-нибудь… так просто, поздравления с пожеланиями любви… Нормально будет? Вы так делаете, те, кто не влюблен? Ведь как-то скучно, если никому не написать совсем-совсем? А?

– Эх, уговорила! Будь моим оруженосцем!

– Что, – сказала Люба, примирившись с тем, что говорить о романтических делах с соседкой невозможно, – хочешь, чтобы я таскала за тобой твой жуткий меч? Да в нем, наверно, целый пуд! И кстати, где он?

Утром Аня-Боэмунд явилась в класс с огромнейшим железным «ковырялом»: видимо, затем, чтобы похвастаться своим дворянским званием и на перемене дружески сразиться с Готфридом Бульйонским из 10-го «А». Но Ирина Валерьевна, увидев грозное оружие, ужасно раскричалась и, так как времени сбегать обратно домой, положить меч и вернуться у Ани уже не было, велела оставить его в раздевалке. Новоявленному рыцарю ничего не оставалось, кроме как подчиниться «злобной сарацинке». И вот теперь меч оказался забыт. Пришлось возвращаться за ним. Люба и Аня повернули назад к школе.

Женская раздевалка состояла из двух смежных комнат. Вешалки для одежды были в обеих. Номерков и гардеробщиц не имелось. Девочки заходили утром в раздевалку, совершали свой туалет вдали от мужских глаз и вешали вещи там, где хотелось. Обычно около восьми часов там была толкучка, как в сельском автобусе. После уроков же, когда в раздевалке становилось свободнее, она делалась дамским клубом, местом для обсуждения новостей и чтения журналов. Из двух комнат предпочитали, конечно, вторую. То, что там происходило, нельзя было ни увидеть, ни услышать из коридора. Многочисленные рисунки и надписи на стенах этой комнаты могли многое рассказать о насущных проблемах и переживаниях школьниц: «Аникин козел», «Смерть Вареньевне!!!», «Кто видел мою шапку? Синяя с бамбошкой. Зина Л.».