Правила Золушки - Кауфман Донна

Здесь он впервые напился. Здесь был впервые близок с женщиной. Сейчас Шейн уже не мог сказать точно, какое из этих двух событий было более значительным. Потом он усовершенствовал искусство и того, и другого, хотя первое теперь не особенно манило. Что же до второго... Его мысли обратились к примерочной в универмаге. «Может, ты опять сможешь вернуться домой», – подумал Шейн с ухмылкой, представляя, как пригласит Дарби сюда, затащит в эти комнаты и оживит давние воспоминания. Самые лучшие, естественно.

Шейн повернулся к дому, улыбка растаяла, и он опять ощутил груз сегодняшних забот.

– Нужно было остаться в чертовой примерочной.

Он пошел по лужайке к входной двери, удивляясь суете вокруг. Обычно в Фо-Стоунс было много обслуживающего персонала. Сегодня, казалось, здесь собралась массовка для съемок фильма «Отважное сердце». «Вот это была работенка что надо», – вспомнил Шейн. Раскрась лицо синим, кричи как псих и бросайся на других парней, размахивая дубинкой. Самые легкие деньга в его жизни.

Обходя людей, он размышлял, какого, собственно, черта им всем здесь было нужно. Дому прислуга была необходима, надо будет сказать адвокатам, когда те нагрянут, чтобы никого не отпускали. Шейну не хотелось нести ответственность за их жизни, но он также не намеревался вышвыривать всех на улицу, даже не узнав, кто что делал и как долго. Он знал, что иные семьи работали на Морганов поколениями, но разбираться, кому оставаться, а кому собирать пожитки, ему было не по душе. Если надо, он может помочь им найти другую работу.

Шейн вздохнул, понимая, что для этого потребуется время. Он огляделся в поисках кого-нибудь рангом повыше, чем носильщик. Была назначена встреча с адвокатами Большой Алекс, но он надеялся справиться за час. Было время, чтобы осмотреться вокруг и разобраться в тех чувствах, которые вызывает это место. Шейн не знал, чего ожидать, но не предполагал, как сложно все будет.

Он вошел в фойе, оглядел гладкие ступени большой лестницы и почувствовал, как сердце сжалось в груди. Шейн был последним из Морганов, что стояли на этом самом месте и восхищались величием семейного особняка.

– И каков будет твой вклад в это величие? – прошептал Шейн, осознав наконец всю сложность предстоящих дел.

По пути сюда он не подозревал, что дел будет побольше, чем принять пару корпоративных решений и пристроить личную собственность на пару миллионов долларов. Он думал, что наследство Морганов – это наследство Александры. Не его. И никого другого. «И никогда я еще не был так близорук», – размышлял он, рассматривая портреты, висевшие на стенах вдоль лестницы на второй этаж.

«Но я же никогда не был одним из них», – продолжал думать Шейн, не обращая внимания на суету вокруг. Его тоже не особо замечали. Он провел рукой по блестящим перилам, поднимаясь наверх мимо картин, которые видел сотни раз, но не понимал, для чего они здесь висят. Может, из-за ранней смерти родителей он чувствовал себя изгоем? Или потому, что бабушка явно не была самой ласковой женщиной на свете. Или из-за того, что она пыталась воспитать его по-своему, а он сам решил, каким должен быть настоящий Морган.

– Шейн? Это ты?

Разом отбросив эти мысли, Шейн повернулся и увидел двух пожилых людей, направлявшихся к нему. В дорогих костюмах, с кожаными портфелями, они прошли через мраморный холл. Впервые он был так рад видеть адвокатов.

Еще не спустившись с лестницы, он узнал старшего из них.

– Хол?

Шейн ухмыльнулся, заметив, как тот, кого он когда-то называл дядей, расплылся в довольной улыбке. Шейн пожал протянутую руку и обнял его. Прежде Шейну казалось, что Хол гораздо выше.

– Много воды утекло, – проговорил Шейн, удивляясь своим чувствам.

– Слишком много, – ответил Хол, похлопывая его по спине. Голубые глаза потускнели, но глядели по-прежнему зорко.

Хол Калловей был личным адвокатом бабушки и ее старым поклонником. С большим теплом и пониманием он относился к Шейну, когда у того возникали проблемы, и даже разбирался с его школьными делами. Его советы помогли Шейну избежать многих неприятных ситуаций. Идеалом мужчины в детстве для него был Хол.

– Думал, ты уже на пенсии, – проговорил Шейн, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Не знал, что, находясь на Бора-Бора или где там еще, ты так осведомлен.

Шейн улыбнулся.

– Я уехал с Бора-Бора несколько лет назад. Но я всегда в курсе важных событий.

На лице старика промелькнуло выражение печали, и Шейн тут же пожалел о своих словах. Несмотря на любовь к Шейну, Хол долгие годы испытывал глубокие чувства к Александре, хотя та не хотела ни признавать их, ни отвечать на них. «Это было ее ошибкой», – всегда думал Шейн. И одновременно желал, чтобы Хол нашел кого-нибудь, кто ответил бы ему взаимностью. Как-то Шейн напился после того, как его бросила девушка, с которой он встречался две недели, и спросил Хола об его чувствах. Тот только пожал плечами и сказал, что человек любит того, кого он любит. Не всегда можно выбирать.