Действуй, Принцесса! - Климова Юлия

Все слова, сказанные когда-то Шелаевым, обрушились на меня пчелиным роем – они кусали, жужжали, врезались, мучили и между тем почему-то заставляли держать спину ровно. Клим был в чем-то прав, но эту мысль я гнала прочь. «Как я докатилась до жизни такой?» – с искренним изумлением спросила я себя, повернула голову и увидела Нину Филипповну, спускающуюся по лестнице. В руках она держала привычный ежедневник. А где-то лежал точно такой же дневник, каждая страница которого пропитана любовью и, может, слезами… Да, я предавала дом Ланье, и, возможно, даже себя, и я не собиралась подыскивать оправдания, но сердце стучало размеренно и спокойно, и невероятное ощущение, будто иначе и не могло случиться, наполняло каждую клеточку тела странным непокоем. И это ощущение не было связано с Ниной Филипповной…

– Да, в наше время есть внимательные мужчины, и я рада, что Максим оказался именно таким, – произнесла Эдита Павловна и удостоила Леру прохладным взглядом: – Зависть, моя дорогая, – не лучший союзник, советую тебе об этом не забывать. А что касается подарка… – Она немного помолчала. – Уверена, Анастасия понимает, это в большей степени – знак уважения мне.

– Конечно, – тихо произнесла я, вспомнив серые холодные глаза Клима Шелаева. Что он натворил? Нет, не так: что он сотворил? Я прислушивалась к себе, пытаясь отыскать привычную злость на этого человека, и она не заставила себя ждать. Наверное, воображая эту сцену, Шелаев самодовольно улыбался. Он представлял мои смятение, неловкость, досаду, представлял, как бьется о прочное стекло мой дух противоречия, – и да, улыбался. О, какой триумф он испытает, когда я появлюсь на «Браво-Бис»! Наверное, умрет от смеха!

– Я подберу тебе бордовое платье, – сообщила Эдита Павловна.

Но цвет и фасон абсолютно перестали иметь значение, я хотела побыстрее добраться до мобильного телефона и спросить у Шелаева: где пригласительный билет?! Я полагала, что компенсация за весь этот ад хотя бы немного изменит направление моих мыслей.

– Приглашение? Какое приглашение? – В голосе Шелаева слышалось наигранное недоумение.

– Вы сами знаете какое, – строго ответила я, не желая поддерживать игру.

– Не волнуйся, я свое слово сдержу. Может, приедешь ко мне домой, выпьем чайку, вспомним старые добрые времена?

– У нас с вами не было старых добрых времен, – съязвила я, прекрасно понимая, что Шелаев развлекается.

– Так пора их как-то организовать, чтобы потом…

– Домой я к вам не поеду.

– Опять трусишь, Анастасия?

– Вовсе нет.

– Не хочешь видеть мою отвратительную физиономию?

Сделав вид, будто не расслышала вопроса, я перевела разговор на другую тему:

– А что вы сказали Максиму Матвееву?

– Что Старуха тебя поедом съест, если я пришлю кольцо от себя, да он это и так знает.

– А он?

– Отказался.

– И?

– Тогда я сказал, что все же пришлю его от себя, и повторил пять раз, что Старуха тебя обязательно убьет. Поверь, я умею уговаривать людей, к тому же Макс – мой хороший приятель.

– Да, вы умеете уговаривать людей… – протянула я.

– Часов в семь я буду в районе «Чеховской», так что назначаю тебе свидание около памятника Пушкину.

На слово «свидание» я плеснула керосина и с удовольствием чиркнула спичкой. С каким наслаждением я смотрела на языки пламени и чувствовала приятный жар огня. Огня, уничтожающего фразу Шелаева. «Гори, гори ясно, чтобы не погасло…»

– Договорились, – произнесла я, надеясь, что больше нам никогда не придется встречаться.

Футляр я опять заперла в прикроватной тумбочке и решила не доставать, пока не пробьет час Х. Но украшение точно звало меня, никак не удавалась выбросить его из головы. Если бы тогда, в магазине, я не восхитилась кольцом, не разглядела в нем красоты, не угадала нашу непонятную близость, я забыла бы о нем в тот же миг, более того, возненавидела бы сейчас эти лепестки, черные и белые камни! Если бы, если бы…. Во всяком случае, я оправдывала настойчивую тягу именно этим.

Шелаев ждал меня около памятника с конвертом в руке. Высокий, хорошо одетый, гладко выбритый, холодный и серьезный. Я сразу увидела его, хотя народу было предостаточно – удобное место для романтических встреч с любимыми.

«Но у нас-то с вами все по-другому, Клим, – настраиваясь, подумала я. – Мы с вами друг друга терпеть не можем».

– Добрый вечер, – произнесла я и, желая сократить общение до минимума, протянула руку. Сделка есть сделка, и ни к чему лишние разговоры.

– Держи, – ответил Шелаев, протягивая в ответ конверт.

Я вынула пригласительный билет, увидела золоченые узоры и буквы, номер, а также пустую строчку, в которую могла смело вписать имя Бриля. Счастливая улыбка коснулась моих губ, я расслабилась и превратилась в беззаботную птичку.

«Плевать, что кольцо от Шелаева, я надену его всего один раз. Лев Александрович, пожалуйста, умоляю вас, пригласите мою тетю хотя бы на один танец…»

– Ты же понимаешь, я все равно узнаю, для кого ты хлопочешь. Может, назовешь этого человека сразу?

– Нет, – покачала я головой.

– Почему?

– Мне сейчас так хорошо, – искренне ответила я, вздохнула и посмотрела на Шелаева. – Очень хорошо, правда…

Наши глаза встретились, Клим сделал короткий шаг, сократив и без того маленькое расстояние, убрал прядь волос, съехавшую на мою щеку, и со значением сказал:

– Я рад, что тебе хорошо, когда я рядом.

В который раз он все вывернул шиворот-навыворот!

Вздрогнув от слов и взгляда, от силы, которая исходила от этого человека, я выпалила «до свидания» и устремилась к метро.

Дома, усевшись за стол, я взяла ручку и старательно вписала имя Бриля в нужную строку, а на конверте указала адрес клиники. Теперь оставалось только отправить, но этот вопрос решался просто: утром должен был прийти бабушкин курьер, я собиралась окликнуть его уже перед уходом и всучить конверт.

Два дня пролетели довольно быстро. Тим позвонил три раза, а я ему – всего один (тренировала силу воли, боялась показаться приставучей и смущалась). Наши разговоры были короткими, в них настойчиво звучала недосказанность, и от этого хотелось то плакать, то смеяться. Насочиняв про нас почти пятьдесят романов и тридцать три повести, к субботе я успокоилась – фантазия истощилась, а воспаленному мозгу явно требовалась передышка. Но письмо Тима, зачитанное до дыр, я все же переложила из сумки под подушку. Он обещал вернуться в понедельник или среду, и я очень надеялась, что так и случится.

Наши отношения по-прежнему находились на границе между «да» и «нет», точно судьба давала время хорошенько подумать. А может, это я слишком торопилась, и все шло нормально, своим чередом, как и положено.