Мечтать о такой, как ты - Веденская Татьяна

– Мам, знаешь, я пытаюсь представить синее море и синее небо. А все сливается в одну кляксу, почему-то цвета хаки, – растерянно сказала она и подняла на меня глаза. – У меня не получается расслабиться.

– Это ничего. Это сейчас кажется, что все так страшно. Ты просто волнуешься. Но все образуется.

– Точно? А как? – всхлипнула она.

– Как ты захочешь. Как ты посчитаешь нужным. Этот твоя жизнь, так что все будет, как ты захочешь. А я просто буду рядом. Если ты захочешь, – сказала я.

Я подобрала именно те слова, которые так мечтала услышать от мамы или от папы тогда, восемнадцать лет назад. Когда мое лицо было красным от слез и мне было ужасно страшно. Мне и теперь было страшно. Мое сердце билось без ритма, а лицо сводила судорога, но Ника не должна была понять, как мне страшно.

– Это нам только кажется, что обстоятельства сильнее нас и что нас все это накроет, как цунами. Но это не так. – Я присела к ней на диван и обняла ее за плечи. – Можно и по-другому. Давай-ка попробуем. Можно закрыть на минуту глаза, расслабиться, сделать круг плечами и досчитать до десяти, стараясь не думать ни о чем, кроме шумных и пенных волн около океанского берега. И вот когда весь мир станет тихим, а небо бездонным и голубым, только тогда открываем глаза и спрашиваем себя: а что, собственно, на самом деле произошло? И что мы обо всем этом думаем, а? Что? Неужели это действительно так ужасно, что мы не сможем этого пережить?

– Сможем? – шмыгнула носом Ника.

– Конечно, сможем! – ласково улыбнулась я. – Потому что это совсем не так страшно, как кажется.

– Да? А ты не сердишься? Скажи, ты не сердишься, что я… такая…

– Какая? Ну какая ты? Ты моя самая любимая, самая маленькая. И все будет хорошо! А сейчас поспи. Закрывай глазки и просто поспи. Подумаем обо всем, когда ты отдохнешь, – сказала я, стараясь не выдавать дрожи в голосе.

Конечно, я ни в чем не была уверена. Конечно, у меня было к дочери много вопросов. Например, кто счастливый отец? И как она дошла до жизни такой? И действительно ли собирается рожать? Ведь это же безумие, в ее-то возрасте? С другой стороны, если бы я в свое время не решилась на это безумие, у меня бы не было Ники – а ведь она-то и есть, по сути, моя семья. Она и больше никто.

Я сидела и гладила Нику по голове, слушая ее сбивчивое дыхание. Моя дочь. Моя дочь беременна… Жизнь никогда не стоит на месте, хотя меня это только пугает.

– Мам, его зовут Николай. Он очень умный, самый лучший, но мы знакомы всего три месяца. Он поступает в МГУ вместе с Лешкой. Я ничего не хочу ему говорить, – пробормотала Ника и отвернулась к стене.

– Не волнуйся, все образуется, – только и смогла выговорить я.

Что ж, если бы я тогда знала, что останусь еще и без работы, я бы, наверное, все-таки потрудилась и нашла побольше слов. Поскольку я совершенно не знала, что мне теперь делать.

Работы не было. Стас где-то пропадал и не звонил практически совсем. Когда я говорю «практически», то имею в виду один его звонок, который вообще-то не был личным. Скорее, он звонил по работе. Он поздоровался со мной сухим тоном и попросил зайти в бухгалтерию, чтобы получить причитающуюся мне, как части руководства обанкротившейся конторы, компенсацию. Не знаю, чему я обрадовалась больше – его звонку или компенсации. Больше звонков от Стаса не поступало, и я вообще не знала, как он перенес развал возглавляемой им конторы. Но мне было не до того. Дома у меня сидела и рыдала, преимущественно из-за гормональной перестройки, беременная Ника. Мама требовала к себе внимания и свежих фруктов, а я с ужасом смотрела, как тают деньги и думала, что Нике тоже нужны витамины. Первый триместр – он, конечно, самый важный. Но мы уже имели начало второго триместра, так как весь первый триместр, оказывается, Ника проходила, сначала просто не понимая, что с ней происходит, а потом – думая, что ее все убьют, если она проговорится. Так что мы сразу получили второй триместр – время, когда питание требуется вдвойне, потому что человечек уже подрос и вовсю строит свое будущее тело, требуя строительный материал. А на что мне покупать все эти «кирпичи» и «цемент»? В общем, все мои мысли были о Нике, которая то прыгала и счастливо пела – это когда Николай звонил и звал ее гулять. То она сидела и тупо ела мороженое перед телевизором, поминутно косясь на телефон.

– Деточка, а как же твое будущее? – осторожно полюбопытствовала я, пересматривая в сотый раз объявления о работе.