Не могу тебя забыть - Алюшина Татьяна

Из-за жары все двери в большом доме были распахнуты, и по комнатам свободно гулял легкий ветерок. Увидев Юлю с Тимошкой, спящих на диване, он остановился на пороге комнаты, облокотился плечом о дверной косяк, стоял и смотрел на них, первый раз в жизни понимая, что значит «плакать внутренними слезами».

Илья быстро встал, захватил пустой бокал, прошел на кухню и налил коньяку. Подумал, достал из холодильника лимон, сыр, положил на тарелку, выпил залпом коньяк, закусил лимоном.

Он чувствовал то же, что и тогда, когда смотрел на них, только сейчас ему было еще больнее. К тем переживаниям прибавилась новая боль из-за ошибок последующей жизни. Много чего прибавилось.

Он помассировал шею, покрутил головой, пытаясь отогнать боль.

Не помогло.

— Значит, день воспоминаний! — констатировал он.

Не хотел он ничего вспоминать и переживать заново! Совсем не хотел! Зачем?

Слишком много всякого там было! Больного, радостного, обвиняющего, выворачивающего душу наизнанку! Но что-то неподвластное его разуму и силе воли заставляло вспоминать кадр за кадром, прокручивая прошлое.

И он сдался.

Прихватив бутылку, тарелку с сыром и лимоном, бокал, он вернулся в комнату, сел на диван, поставил принесенное перед собой на столик и, смирившись, пустил на волю божью свои воспоминания.

Юлька и во сне оберегала его сына, поддерживая его под спинку рукой, а Тимка спал на боку, закинув ручку и ножку на Юлю.

Илья смотрел на самых любимых, единственно необходимых ему в жизни людей, и горячая боль сжимала внутри, не давая продохнуть. А сердце ныло так, что Илья испугался — не помирает ли он!

Наверное, оно плакало.

О несбыточном счастье, о невозможности соединения двух дорогих людей, о тупой мерзкой безысходности, о полном, ясном понимании — ничего не будет в его жизни!

Он нашел в себе силы, отвел взгляд от спящих, отлепился от косяка двери, как старик, шаркая ногами, дошел до веранды, где хлопотала у стола хозяйка и рухнул всем весом на стул.

— Галина Ивановна, у вас водка есть? — спросил Илья.

Она внимательно посмотрела на него и спросила совсем по-русски, с состраданием:

— Совсем тебе плохо?

Он кивнул, соглашаясь, — говорить не мог. Она погладила его по голове теплой ладонью.

— Есть, Илюшенька, сейчас принесу. И с тобой рюмочку выпью — за здоровье твоих родителей. Ты не печалься так, потерпи. В жизни всякое бывает. Да только люди сильнее, — перетерпят, отстрадают — и дальше живут.

Соседка ушла на свою половину дома — за бутылкой. А Илью странным образом отпустило от ее слов, от чистого сердечного участия.

«Да, — сказал он себе, — будем жить дальше».

Они посидели с Галиной Ивановной, выпили по рюмочке. Пришел Павел Игнатьевич, присоединился к ним. Илье полегчало.

— Ничего, Андреич! — подбодрил хозяин, чутко уловив настроение и повод, по которому была открыта бутылочка. — Вот в баньке попаришься, отоспишься, мы тебе новый матрас из сена постелим. Поспать тебе надо, зеленый стал от недосыпу. После баньки посидим, выпьем маленько, оно и полегчает!

Проснулись. Юлька с Тимошкой, обрадовались его приезду, заулыбались ему, как два солнышка. Тимошка верещал от радости, прыгал у отца на коленях, а Юлька обняла его и поцеловала в щеку.

И опять отпустило, поехало дальше, пережили и эту колдобину.

Юлька отдала ему Тимку и ушла на весь вечер на речку, на этюды. Илья с Тимошкой гуляли, дважды навещали ее. Он смотрел через ее плечо на то, что она рисует, восхищался ее дарованием.

И была банька, в которую Илья взял с собой Тимошку, громко хохочущего и хлопающего в ладошки от восторга, а после, уложив сына спать, сидел с Юлькой и хозяевами на веранде за столом, не зажигая света. В сумерках они тихо разговаривали, выпили немного. И так стало спокойно, умиротворенно на душе, словно он получил отсрочку приговора или кто-то свыше сжалился над ним и дал передышку. Илья позволил себе выспаться на колючем, удобном, пахнущем травами матрасе. Он улыбался, когда засыпал.

ЮЛЯ

На даче Юля с Тимошкой жили не соблюдая режимов. Они так чувствовали друг друга, что она не уставала поражаться этому.

Галина Ивановна с первой минуты взяла их под свое крыло. Рано утром, пока Юля с Тимкой спали, она ходила на другой конец поселка за парным молоком, творогом, сметаной, и, когда дачники соизволяли проснуться, их ждал готовый завтрак.