Ты - моя тайна - Стоун Кэтрин

— Вы можете дать ему обезболивающее? — скорее потребовала, чем попросила Джулия.

— Нет! — ответили в унисон врач и Джейк.

— У него слишком низкое давление, — добавил врач.

Врачи удалили Джейку все мышцы бедра, кроме одной. В операционной возник спор, следует ли ее оставлять. Возможно ли избежать инфекции?

— Проще всего удалить ее сейчас, но стоит рискнуть и оставить. Если она живая, парень, возможно, со временем снова сможет ходить. Давайте ее сохраним.

Так сказал главный хирург-ортопед. Спорить с ним не было оснований: он был человеком предусмотрительным и чаще всего оказывался прав.

Джейк провел в госпитале почти год. Он перенес множество операций и заново учился ходить, а также читать, писать и говорить как джентльмен.

Красиво, грамотно и литературно выражаться его учила одна только Джулия, но, добившись в этом отношении полного успеха, она поручила его дальнейшее образование самым лучшим, дорогим и чрезвычайно заинтригованным преподавателям истории, математики, географии, литературы и других предметов.

Джейк стал всеобщим любимцем. Знаменитым пациентом госпиталя. Любимым больным медсестер. Самым способным и любимым учеником своих преподавателей. Невероятно успешным воплощением замысла Джулии.

— Он сделался игрушкой, Джулия. Твоей игрушкой, игрушкой врачей, игрушкой преподавателей. В этом нет ничего хорошего. Ему необходимо предоставить возможность развиваться самостоятельно. Сейчас он подавлен. Его индивидуальность — обаятельная мальчишеская личность — подавляется.

Последние три месяца этого года Фрэнк провел дома. Он часто навещал Джейка, но вплоть до одного июньского вечера не возражал ни против забот о Джейке, ни против программы обучения, составленной для него Джулией.

— Мне и в голову не приходило, что у тебя такие мысли, Фрэнк.

— Меня озарило только сегодня, дорогая. Мы должны забрать его из госпиталя и на время освободить от занятий. Пусть отдохнет, придет в себя.

Джейка выписали из госпиталя на следующий день. Джулия расплакалась, увидев, как он счастлив. Фрэнк был прав. Она освободила Джейка от занятий на все лето. Ему предоставили возможность привыкнуть к своему новому, но покалеченному телу и к своему тонко организованному разуму.

— Мы с Джулией хотим, чтобы ты жил с нами, сынок, но решай сам. Я понимаю, что тебе нужна независимость, самостоятельность. У нас отличный большой дом.

— Спасибо, сэр… то есть Фрэнк.

Джейк поселился в комнате для гостей на первом этаже белого особняка в колониальном стиле в Арлингтоне. К удивлению Джулии, он предпочитал одиночество — сидел у себя в комнате или гулял, медленно и с трудом, по дорожкам сада среди лилий и роз.

— Он должен найти себя, решить, кто он и кем хочет стать в будущем. Должен соединить в себе нового Джейка с прежним, — говорил Фрэнк, который чрезвычайно гордился молодым человеком, казалось, заново родившимся этим летом.

Джулия не знала, как себя вести. Джейк больше не нуждался ни в сержанте-инструкторе, ни в чрезмерно заботливой матери. Она не понимала, что ему нужно, и чувствовала себя неловко в его присутствии. Джейк должен был сам проявить инициативу. Дать ей знать, как он намерен прожить следующий этап своей жизни. И она ждала.

Однажды вечером в начале июля, за обедом, Джулия сказала, что собирается на концерт симфонической музыки.

— Одна? — спросил Фрэнк.

— Уж не стал ли ты поклонником симфоний, после того как целых полвека их терпеть не мог? — поддразнила его жена.

Фрэнк улыбнулся и весьма выразительно покачал головой. Ни он, ни Джулия не взглянули на Джейка.

— Вас, наверное, ничуть не удивит, если я скажу, что ни разу не был на таком концерте, — заговорил тот. — Но если музыка похожа на ту, что играет Джулия, когда вас нет дома, Фрэнк, я бы охотно ее послушал.

— Ты слушал мое исполнение каждый день в течение месяца, но в первый раз упоминаешь об этом, — сказала Джулия, у которой сильно забилось сердце: она очень хотела, чтобы Джейк пошел с ней на концерт.

— Мне кажется, вы бы сразу догадались, что музыка мне не нравится, — улыбнулся Джейк.

Следующие три года они с Джулией много времени проводили в художественных галереях, в опере, на концертах, в театрах. То была их общая страсть. Джейк инстинктивно тянулся к искусству, но у него был собственный вкус — ясный, определенный и неизменно совпадающий с пристрастиями Джулии.