Безумная страсть - Гамильтон Диана

— Отбивная отличная. — Надо же ей хоть что-то сказать, чтобы прервать молчание. В любой момент он может спросить, что она решила. И она ответит. Это будет означать конец ее замужеству, которое когда-то было смыслом ее жизни. Но сейчас не следует об этом думать. Она очень голодна, а мясо такое вкусное. Только чего-то не хватает.

Рот ее наполнился слюной, она потянулась за мармеладом, намазала его толстым слоем на свою отбивную и с удовольствием прожевала. Восхитительно.

— Ты беременна, — жестко произнес Чарльз.

Бет конвульсивно сглотнула, краска медленно заливала ее лицо. Как будто ее застали за чем-то постыдным. В памяти всплыла картина: на втором месяце прошлой беременности они с Чарльзом обедали. Оба выбрали «Шатобриан». И вдруг Бет сделала совершенно безумную вещь: намазала мясо мармеладом…

Оторопелый взгляд официанта был единственным проявлением недоумения. Чарльз откинулся в кресле; как сейчас, она видит перед собой его снисходительную улыбку и мягкую гордость во взгляде, когда он произнес:

— Моя жена, как говорится, в интересном положении и устанавливает новые кулинарные правила.

Ей было так хорошо тогда, весь вечер она чувствовала себя с ним так уютно, так безопасно …

Она подняла на него глаза, щеки ее пылали. В его взгляде она прочла что-то трудноопределимое, словно они вместе вспомнили об одном и том же. Даже ради спасения собственной жизни она не смогла бы сейчас солгать ему.

— Ты всегда быстро краснела, — с легкой иронией заметил он и перевел глаза с ее растерянного лица ниже, на округлившиеся груди, потом на тонкую талию. — Когда ты собиралась мне сказать? Или вообще не собиралась?

— Я… — Господи, что же ей ответить? — Я еще сама не решила, — выдавила она, пытаясь что-то сообразить.

— Это интересно. — Он недобро усмехнулся и забрал у нее бокал с вином. — В твоем положении нельзя пить. Лучше ешь. Я сварю кофе.

Хотя сам он съел очень мало, в словах его был смысл. Она почти ничего не ела весь день, и напиваться во время беременности было не лучшим вариантом. Она уже и так достаточно выпила, а ей необходим ясный ум. Бет стала быстро есть, хотя пища теперь казалась ей безвкусной и пресной.

Она правильно сделала, что не дала себе расчувствоваться, пока он варил ей кофе. Он принес его в гостиную и жестом указал ей на единственное удобное кресло.

— Теперь не может быть никаких разговоров о разводе или о раздельном проживании. — Его взгляд был сумрачнее, чем когда-либо. — Не важно, значит это для тебя что-нибудь или нет, но ты моя жена и носишь моего ребенка. Завтра ты вернешься домой, в Южный Парк, вместе со мной и будешь находиться под наблюдением лучшего врача, которого я смогу найти. И если ты приняла безответственное решение вырастить ребенка одна, то забудь об этом. Я установлю над ним опеку. Пойми это хорошенько.

Она понимала. Этого она и ожидала, именно поэтому и хранила свою тайну. Теперь он ее не отпустит. Он не побоится судебного процесса из-за ребенка, а учитывая его финансовое положение и ее полную зависимость от него, наверняка выиграет процесс. В любом случае она не станет так рисковать.

Занна ускользнула от него и увезла с собой Гарри. Если бы он вздумал претендовать на своего сына, это вряд ли бы ему удалось. Бет же, будучи его законной женой, не имела такой свободы. Появившись на свет, ребенок будет считаться его законным отпрыском. А Чарльз своего не отдаст.

Главной причиной его женитьбы на ней было желание создать семью, иметь наследника и продолжить династию Сэвиджей.

— Да, я понимаю тебя, — ответила Бет, чувствуя, как немеют ее шея и затылок. Может, он и поймал ее, но никогда не сможет подчинить себе, не больше, чем это требуется для совместной жизни.

Когда-то она была готова согласиться с любым его предложением, с любой просьбой, только из-за своей любви к нему. Но не сейчас. Больше никогда. Она освободится от своей зависимости и от этой любви. Поэтому Бет сказала:

— Я согласна вернуться с тобой в Южный Парк, вести хозяйство, принимать гостей, чего ты и ждешь от меня. Но по возвращении у меня будет своя собственная жизнь.

Встав с кресла, она прошлась по тесной комнате и поставила чашку из-под кофе на стол. Его неотступный взгляд возбуждал и нервировал ее. Сексуальная притягательность, бывшая неотъемлемым свойством его внешней привлекательности, стала для нее теперь чем-то, с чем необходимо совладать, что нужно побороть и если не победить, то хотя бы не оказаться побежденной.