Русская наследница - Знаменская Алина

Катя качала головой, кивая своим собственным мыслям, а Дима принял это движение за согласие.

Пока Дима вел переговоры, Филипп молча сидел на диване и наблюдал за Катей. Он так много слышал о ней от Станислава, видел ее школьные фотографии, знал, какого цвета у нее глаза и волосы. Сейчас ему было интересно сверить свои представления о ней с оригиналом. Филипп сразу заметил и ее нервозность, какой-то внутренний надлом и ту грань между беспокойством и нервным срывом, на которой балансировала эта женщина. Она вдруг напомнила ему Дебору.

Неужели эту женщину сломало известие о невозможности наследства? Вероятно, она очень надеялась на эти деньги. Ему это понятно. Однако такая вот откровенная зависимость от внешних материальных обстоятельств несколько разочаровала Филиппа.

Он вглядывался в ее лицо и добросовестно пытался понять, что же именно привязало Юнина к Кате. И не понимал.

Всех этих наблюдений Катя не заметила и заметить не могла по той причине, что она наполовину умерла в тот день. Да, вот так вот и обнаружила, что одной привычной части, которая двигала жизнью до сих пор, просто нет, а на ее месте проклевывается новая, неизвестная. И куда эта часть заведет ее, вовсе не ясно…

В новогодний вечер, за час до наступления сумерек, думая отнюдь не о приближении Нового года, через Волгу, в направлении туристической базы «Рассвет», на лыжах двигалась молодая женщина. Она плохо различала под снегом лыжню, и направление держала по торчащей маяком огромной сосне на противоположном берегу.

Лицо женщины было сосредоточенно и упрямо. Когда она достигла берега и сквозь сосны через мутно-синюю занавеску зимы разглядела пробивающийся вниз тонкий дымок, наконец-то облегченно вздохнула. Турбаза была недалеко, и явное присутствие там людей подействовало на нее как хорошая стопка водки.

Катя выбралась на проезжую дорогу и легким шагом побежала в сторону жилья. Величественные молчаливые сосны в тяжелых воротниках снега наблюдали за пришелицей с настороженным вниманием.

Еще издали Катя увидела темно-синюю, почти черную иномарку, отливающую незапорошенным боком в свете фонаря. Подойдя поближе, Катя рассмотрела солидную новенькую «тойоту-короллу». Других машин рядом не было. Чтобы установить ее рядом с домиком-теремком, хозяину, вероятно, пришлось изрядно потрудиться — расчистить площадку от снега.

Это была обязанность отца, но у него начался запой, график которых Катя и Даша четко знали.

Катя оттолкнулась и проскользила мимо «тойоты» к сторожке. Замерзший замок не сразу поддался. Катя оставила лыжи в сенях, отогрела озябшие руки, расшнуровала ботинки. В сторожке пахло отцом. На столе были разложены его крючки, грузила, спиннинги. В углу стоял бур — зимой отец любил порыбачить. Ружье висело на месте — рядом с вешалкой для одежды. Катя сунула руку в верхний ящик буфета и нащупала патроны. Все шло по плану. И, судя по темно-синей «тойоте», одна крупная рыбина уже приплыла и топит баньку.

Катя достала из чуланчика небольшие валенки, которые стояли тут специально для них с Дашей, надела и вышла на улицу. На лес стремительно падала ночь. Огни были только в теремке с «тойотой».

Катя взяла снеговую лопату и двинулась обходить владения. Длинная улица теремков, украшенных ажурной резьбой, мирно спала, взирая на сторожку темными окнами.

На всякий случай Катя почистила подъездную дорожку к теремкам, хотя поняла, что вряд ли сегодня появятся другие гости, кроме хозяина «тойоты». Если кто-то решает снять домик на турбазе для новогоднего кутежа, как правило, звонят заранее, а приезжают еще днем, чтобы подготовиться и досыта насладиться дикостью природы.

Отец говорил, что предварительных заказов не было. Прикатил лишь один залетный на «тойоте». Возможно, это лишь десант и к полуночи подтянется остальная братва. Не исключено…

Катя, не выпуская лопаты из рук, подошла к домику и заглянула в окно. Посреди гостиной стояла настоящая голубая елочка, украшенная гирляндой и бантами из золотой фольги. В камине горел огонь. Рядом аккуратной горкой лежали березовые поленья.

От этой картины у Кати мгновенно защипало в глазах и на миг перехватило дыхание.

Это была картинка из мечты. Сюжет рождественской открытки.

«Дура сентиментальная», — обругала она себя и отошла от окна.

Людей внутри видно не было. Вообще чрезвычайно тихо для праздника. Тишина Кате не нравилась. Заглянуть в окно второго этажа домика не представлялось возможным — окна были плотно зашторены, даже если залезть на ближайшую елку — ничего не увидишь.