Провинциальная девчонка - Гарвуд Джулия

– Пап, ты каждого встречного приглашаешь на рыбалку, – упрекнула она, – Тео, вы в самом деле приехали рыбачить?

– Собственно говоря, я….

– Говорю же тебе, так оно и есть, – перебил Джейк, – знаешь, что я решил? Тео станет моим напарником в состязаниях на следующей неделе.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она Тео, возвращаясь к удобной, безопасной роли врача. – Какие-то осложнения?

– Нет, совсем как новенький, и все благодаря вам. Это одна из причин, почему я здесь… кроме рыбалки, конечно. Хотел заплатить вам за испорченное платье, но самое главное – сказать спасибо. Вы спасли мне жизнь.

– Разве не приятно это слышать, Майк? – воскликнул Джейк, светясь, словно неоновый дорожный указатель. – Ведь поэтому ты и стала заниматься медициной, дочка, верно? Чтобы спасать жизни людей.

– Да, папочка, – кивнула Мишель.

– Ты голоден, Тео? – забеспокоился Джейк. – Уже начало первого, и, держу пари, ты еще не обедал. У меня в кастрюле кипит гамбо <Суп из мяса, рыбы, моллюсков и овощей. Считаетеся национальным блюдом кейджанов.>. Садись у стойки, сынок, и выпей что-нибудь, пока я там вожусь. Майк, почему ты не подашь Тео стакан холодного пива?

– Хватит и воды, – отказался Тео и последовал за Мишель к стойке, отмечая, как собранный сбоку хвостик весело подпрыгивает с каждым шагом, Сколько же ей лет? Боже, неужели его настиг кризис среднего возраста? По-видимому, так и есть. Мишель заставила его почувствовать себя снова молодым, если так можно сказать о тридцатидвухлетнем человеке. Не слишком ли рано для кризиса среднего возраста?

Джейк поставил перед Тео чашку с густым гамбо и вручил ему салфетку и ложку.

Осторожнее, – предупредил он. – Горячо.

Тео посчитал, что суп должен немного остыть. Помешав он поднес ложку ко рту и сделал большой глоток. Из глаз хлынули слезы, нос покраснел и потек. Сотрясаясь от кашля, он пытался отдышаться, в полной уверенности, что только сейчас проглотил раскаленную лаву. Пришлось залпом осушить стакан воды.

– Похоже, на этот раз ты переусердствовал, отец, – покачала головой Мишель. – Интересно, сколько своего особого соуса ты туда влил?

Джейк сунул Тео второй стакан с водой и безмятежно смотрел, как тот пытается одновременно пить и откашливаться.

– Всего одну бутылку, – поклялся он. – Когда я попробовал, гамбо показалось мне немного пресным. Я как раз собирался добавить еще немного.

Мишель сокрушенно покачала головой:

– Он приезжает, чтобы поблагодарить тебя, а ты пытаешься его прикончить.

Тео по-прежнему не мог говорить. Джейк, перегнувшись через стойку, принялся энергично колотить его по спине. Тео и рад бы попросить его остановиться, но пребывал в полной уверенности, что сжег голосовые связки.

– Съешьте, – посоветовала Мишель, подавая ему корочку французского батона. – Сразу поможет.

– Бьюсь об заклад, сейчас самое время для холодного пива, – заметил Джейк, едва Тео прожевал хлеб.

Тео кивнул и, проглотив пиво, обрел дар речи.

– Сегодня утром я видел доктора Купера, – сообщил он Мишель.

– А я думала, с вами все хорошо, – удивилась она, заходя за стойку и принимаясь расставлять стаканы.

– Так и есть. Но я не смог появиться на съезде правоохранительных органов. Через несколько дней после операции улетел в Бостон, однако мою речь перенесли на другое время, так что пришлось вернуться. Лучше поздно, чем никогда.

– К тому времени, как вы добрались домой, должно быть, чувствовали себя полумертвым, – вздохнула Мишель. – Когда-нибудь ваше стремление вечно казаться крутым парнем вас убьет.

– Уже почти убило, – признался он. – Так или иначе, Купер рассказал мне о погроме в вашей клинике.

– Вот видишь, Майк? Я ему не звонил, – обрадовался Джейк. – Правда, советовал ей связаться с тобой, сынок, потому что ты единственный из моих знакомых работаешь на ФБР.

– Я работаю прокурором в министерстве юстиции, – поправил Тео.

– Но ведь ФБР подчиняется министерству юстиции, верно?

– Да, но…

Джейк не дал ему договорить.

– Вот поэтому я и собирался тебе позвонить. Подумал, что ты, может быть, захочешь разобраться в этом деле, но Майк и слушать ничего не желала.

Знаешь, что еще наделали в клинике эти сорванцы? Расписали чудесные белые стены черной краской. Откуда они только знают такие слова? Я даже повторить их стыжусь. Разорвали ее записи, изуродовали инструменты, Мишель придется все начинать сначала. Верно, солнышко?