Родственные души - Лайонз Вайолетт

Он подошел к двери гостиной и с силой захлопнул ее. Этот громкий звук неприятно отдался в ушах Эльвиры, прозвучав как сигнал окончания одного периода ее жизни и начала другого… И вернуться назад было уже невозможно; как бы ей этого ни хотелось.

— Я женился на тебе только потому, что хотел тебя больше, чем какую-либо другую женщину, и с тех пор ничего не изменилось. Несмотря на все, что между нами произошло, мне до сих пор тебя хочется… даже больше, чем когда-либо, если это только возможно. При одном взгляде на тебя…

— Что ж, значит, тебе придется ограничиться одними взглядами…

Это было попыткой взять инициативу в свои руки. Однако стоило ему двинуться ей навстречу, молча, целеустремленно, с грацией дикого зверя, как вся ее решимость куда-то подевалась. Внезапно Эльвира ощутила себя добычей, и одно это заставило ее похолодеть от нехорошего предчувствия.

Дерек улыбнулся, но эта улыбка ей не понравилась. В ней не было тепла, и она нисколько не смягчала выражения его лица. Холодный, жесткий взгляд держал ее в оцепенении, как свет лучей автомобильных фар — кролика.

— Ну нет, дорогая, тут не может быть никаких «придется». Ты выдвинула свои условия, но я предпочел их проигнорировать. Несмотря на все твои протесты, мы будем продолжать спать вместе.

— Ничего подобного! Я… — Но, заглянув в его неподвижные, полные решимости зеленые глаза, Эльвира почувствовала, как в душу ее закрадывается невольный страх. — Не думаешь же ты… Нет, ты не можешь…

— Не могу, — согласился Дерек, улыбаясь еще шире и словно показывая этим, что прекрасно понимает, какие опасения тревожат сейчас ее душу. — Да это и ни к чему. Поверь, дорогая, мне вовсе не понадобится добиваться тебя силой. В этом просто не будет необходимости.

— Не будет необходимости? — повторила Эльвира, не веря собственным ушам.

— Мы ведь с тобой муж и жена, — произнес он с леденящей душу мягкостью в голосе и, протянув руку, к великому изумлению Эльвиры, коснулся пальцем ее губ, невольно заставив их слегка приоткрыться. — Муж и жена, — повторил Дерек, внимательно наблюдая за ее реакцией, за малейшими следами отражающихся на ее лице даже самых мимолетных эмоций, и с необычайной нежностью, заставляющей сжиматься сердце, проследил кончиком пальца контур ее губ.

— Конечно, мы… муж и жена… — запинаясь, начала она. — Но это еще не означает, что ты можешь потребовать… можешь потребовать…

— Соблюдения моих супружеских прав? — помог он ей вкрадчивым тоном, видя, что язык отказывается повиноваться Эльвире. — Неужели ты не видишь, что я сейчас имею в виду совсем не это.

— Не это?..

Дерек покачал головой. Но вспыхнувший было в ее душе слабый огонек надежды был тотчас же затушен последовавшими за этим словами.

— Мне незачем чего-либо от тебя требовать, в этом просто нет никакой необходимости. То, чего я хочу, ты охотно дашь мне сама… и даже более того. Ты придешь ко мне по своему собственному желанию.

— Никогда!

— Еще как придешь, сердце мое.

Никогда еще Эльвира не ненавидела это обращение сильнее, чем в это мгновение, когда оно было произнесено с такой теплотой и с такой нежностью, которые, как она знала, были откровенно фальшивыми.

— Ты придешь ко мне потому, что просто не сможешь не прийти. Потому что мы созданы друг для друга. Потому что я твой мужчина, так же как ты моя женщина.

— Нет! — Эльвира отчаянно замотала головой, рассыпав волосы по плечам и спине. — Нет!

Ее мужчина… Если бы Дерек только представлял, насколько близок к истине! Да, он действительно для нее единственный и неповторимый, любовь всей ее жизни. Но стоит ему об этом узнать, как все будет кончено: Дерек не преминет воспользоваться удобным случаем и обернуть ее любовь против нее же самой…

А что потом?

Получив то, что ему нужно, не бросит ли он ее безо всякого сожаления, как ребенок бросает надоевшую игрушку, мечтая о новой? Этого Эльвира не знала. Но она знала другое: если она позволит Дереку поступить с ней именно так, то пусть потом бросает. Все равно от нее останется лишь пустая, бесчувственная, ни на что не годная оболочка.

— Да, — продолжал настаивать Дерек, и, к ужасу Эльвиры, в его голосе слышался смех.

Это был смех, в котором, подобно более ранней его улыбке, не было ни тепла, ни веселости. Он смеялся над ней, а не вместе с ней.

И сейчас, при виде ее смущения, улыбнулся вновь — зловеще и понимающе.

— Разумеется, ты придешь ко мне, дорогая, я это прекрасно знаю. А известно ли тебе откуда?.. Потому что мы с тобой вот уже год как муж и жена, и, можешь мне поверить, этот год не прошел для меня даром. Я хорошо изучил тебя, моя милая женушка. Когда мы в постели, я знаю о тебе все, например, что ты закрываешь глаза при поцелуе…