Муж объелся груш - Веденская Татьяна

– Как интересно, – задумчиво кивнула я, вспоминая про красное платье. Может быть, мне давно надо было это сделать? И тогда я бы и замуж за Дениса не выходила?

– Ну что, значит, делаем?

– Значит, делаем, – улыбнулась я и отдалась ее заботливым рукам. Примерно через час, чуть подстриженная, смазанная какими-то масками для волос, кремами после окраски, причесанная и уложенная, я посмотрела на себя в зеркало и обомлела. Длинные светлые (не белые, действительно, но очень светло-русые) волосы прямыми тонкими прядями ниспадали по моим плечам почти так же красиво, как у одной особо гибкой и прекрасной лани из спортклуба. Из-под белокурых волн на меня из зеркала испуганно смотрела голубоглазая бледная, очень симпатичная девушка с пухлыми, чуть подкрашенными блеском губами. Это был последний штрих от очень довольной парикмахерши.

– Да уж, – присвистнула она. – Вам так надо делать всегда. Это просто идеально для ваших глаз!

– Вы просто волшебница! – выдохнула я и встала. От волнения мне даже пришлось сесть обратно и отдышаться.

– Хотите водички?

– Да, если можно.

– Или кофейку?

– Давайте, – согласилась я, понимая, что мне надо немного прийти в себя. Я смотрела в зеркало на незнакомку и думала, что даже боюсь идти в таком виде домой. Скандал мне просто обеспечен. Собственно, так оно и случилось. Почти. Я выслушала от матери, что выгляжу как все эти модели, которые на самом деле проститутки.

– Мама, но я-то не проститутка. Значит, я выгляжу как модель? Скажи, разве тебе самой не нравится? – приперла ее к стенке я.

– Нет, тебе хорошо, конечно, но что же теперь? Тебе придется красить волосы постоянно? Корни же отрастут.

– Да, мам, придется. Я хочу быть блондинкой. Это не только цвет волос, это состояние души.

– Ладно, что уж там. Вот только как папа? – обеспокоилась она. Тут как раз все оказалось не так страшно. Мой отец, хоть и накричал на меня, что волосы красят только вульгарные женщины, под конец попросил меня пройтись перед ним и даже покрутиться. И сказал (цитирую), что он и не знал, что дочь у него – просто красавица. И что современная химия творит чудеса. А Нинэль… Нинэль, когда увидела меня, а это было на кухне, и я делала себе зеленый чай, она просто одеревенела и несколько секунд вообще не могла вымолвить ни слова. Потом лицо ее перекосилось от злости, и она выплюнула:

– Что, выходишь на охоту?

– Скорее на тропу войны, – ответила ей я и широко улыбнулась. – Вижу, тебе тоже нравится. Может, тебе тоже перекраситься? Впрочем, вряд ли. У тебя волосы густые, черные, сильные. Их трудно перекрасить. А мои, оказывается, очень пластичны. Представляешь? Так парикмахерша сказала. Всего одно мягкое окрашивание – и я блондинка. А я ведь всю жизнь переживала, что у меня такие волосы.

– Ну-ну, – только и сказала Нина, прежде чем отправиться в свою комнату. Она явно была озадачена и дезориентирована моим внешним видом. А я пошла к себе, чуть ли не впервые чувствуя себя победительницей. Я засыпала, думая: интересно, появится ли у меня повод надеть куда-нибудь мое красное платье? Ведь тогда, если верить парикмахерше, я буду как та самая красная тряпка для быка. Никогда в жизни я не была объектом пристального мужского внимания. Надо хотя бы однажды для разнообразия попробовать.

А наутро мои весы (которые я почти уже полюбила) показали мне шестьдесят три килограмма, отчего настроение мое окончательно улучшилось. Я быстренько умылась, собралась на работу, Соня сегодня была оставлена дома по маминой просьбе, так как она немного сопливила. Я не стала ее будить, но поцеловала в пухленькие щечки. Девочка моя спала, как ангел, и в ответ на мой поцелуй только забавно пошевелила носиком и вздохнула. Вот уж кого пухлое личико не только не портило, но только делало еще умильней. Что и говорить, Сонька у меня была прехорошенькая. Я просто не представляю, как Денис может без нее жить!

– Ты уже пошла? – шепотом спросила мама, высунувшись в прихожую. – Опять не ела?

– Я взяла яблоко, – ответила я, что было чистой правдой. Я решила, что от одного яблока вреда не случится, так что можно будет его потом, где-то в двенадцать, съесть. День определенно удался, начать хоть с того, что, несмотря на октябрь, на улице вдруг обнаружилась аномальная жара, почти тридцать градусов. Настоящее бабье лето, хоть в летних платьицах ходи. На работе было тихо и гладко, никто еще не пришел. Даже Феерабль, что радовало, ибо он так и не сменил за весь месяц гнев на милость. Правда, в народе говорили, что для него гнев – это естественное состояние души, а милости от него никто не видел никогда. Отдельные впечатлительные сотрудники из других отделов салона даже считали, что наш Федор Иванович на самом деле подписал договор с самим дьяволом, отчего у «Форда» такие высокие продажи. Но мы предпочитали думать, что дело в нашем мастерстве.