Муж объелся груш - Веденская Татьяна

– Не лучше, – прошептала я через минуту.

– Я понял, – грустно вздохнул он. – Дай-ка я это… приберу.

– Ладно, – кивнула я и откинулась на подушку. Только к вечеру мне стало хоть как-то легче, хотя сказать, что я поправилась, я тоже не могла. Новый год, который мы встретили столь бурно и счастливо, теперь выглядел не столь романтично. Но надо заметить, что во всей этой ситуации Федор вел себя очень достойно и даже погулял с Соней, пока я пыталась чуть-чуть поспать. Если бы у меня были силы, я бы, наверное, решилась его поблагодарить. Но сил у меня не оставалось, так что… Благодарности откладывались. А ведь завтра меня ждала к себе в гости мама! Она даже специально позвонила и уточнила, приеду ли я. Теперь оставалось хоть ползком, но оказаться там. Надо было срочно приходить в себя.

Глава 5

Что я знаю о подлянках?!

Редкая машина долетит до середины Ярославки в будний день. Но какие же чудеса совершаются с нашим городом второго января. Отгремели салюты, улеглась канонада фейерверков, военными всполохами смущавшая нас всю ночь. Люди выкидывали в небо деньги целыми пачками, и они разлетались брызгами искр и сияющими разноцветными узорами. Не самое худшее применение деньгам, как мне кажется. А с утра, которое, для разнообразия, в эти дни начиналось часов с двенадцати, город утихал, замирал, выключал караоке и дремал устало под бубнящий телевизор, восполняя силы для следующих гостей. Запорошенный снегом, укутанный сугробами город спал, когда мы с Федором и Сонькой вышли из дома. Час пробил, и мне пора было превратиться из принцессы обратно в лягушку, иными словами, следовало появиться пред мамины-папины очи.

– Может быть, мне пойти с тобой? – спросил Федор. – Не съедят же они тебя при мне.

– Или съедят вместе с тобой, – помотала головой я. Как все это будет? Мама даст мне раздеться и стряхнуть холод или набросится сразу? Будут ли они меня пытать? Вдруг папа прикует меня наручниками к батарее?

– Нет, ну это же глупость какая-то – так дрожать, – возмутился он, но от этого я, естественно, нервничать не перестала. Тряслась как кролик и очень переживала, что у нас после Нового года на редкость пустые дороги. Такими темпами мы окажемся перед домом моих родителей буквально за десять минут, в то время как мне бы хотелось встать в самую длинную мучительную пробку. Впрочем, это бы тоже меня не спасло. Лучше всего было бы оказаться дома, на диване, в пижаме и перед телевизором, с бутылкой шампанского. Как и вся наша страна.

– Может быть, ты поедешь помедленнее? – попросила я, почувствовав, что меня немного укачивает.

– Ладно, – невозмутимо кивнул Федя.

– Дядя Федя, а почему тебе Дед Мороз ничего не принес? – вдруг неожиданно поинтересовалась Сонька. Я обернулась, чтобы шикнуть на нее, но Федор уже ответил:

– Как же не принес? А твоя мама?

– Но это же не то, – скривилась дочь. – Разве это подарок!

– А что же еще?

– Но она же была и до этого, – разумно пояснила она. – И потом, ее же не положишь под елку.

– Ну почему, можно же и попытаться, – усмехнулся он и выразительно посмотрел на меня.

– Ничего себе фантазия, – фыркнула я и отвернулась. Федор же с восторгом продолжил:

– Представляешь себе, я беру твою маму, заворачиваю ее в тонкую бумажку, как от твоей куклы. Кладу ее в красивую коробку, перевязываю большим бантом и кладу под елку.

– Не поместится, – усомнилась Соня.

– Ничего, а я куплю елку побольше.

– Только надо ей дырочки провертеть, чтобы дышала, – деловито прикинула Соня. Я усмехнулась и посмотрела в окошко. Метель заметала все сплошные, двойные и одинокие, и даже прерывистые пунктирные. Машин не было, и только взгляд зацепил краешком стоящего на обочине милиционера.

– Слушай, там гаишник стоял? – уточнила я у Федора.

– Вроде бы нет, – удивился он. – Я не видел.

– Нет, он точно стоял. Он нас не мог остановить?

– Мог – не мог, какая раз… – начал было он, как вдруг за нашей спиной раздался мощный вой сирены.

– Водитель «Форда», остановитесь! – раздался над нами громогласный голос.

– Что за хрень, – возмутился Федор, сдавая на обочину. У нас на хвосте, мигая всеми цветами милицейской радуги, висела милицейская машина. Федор открыл запотевшее стекло, в котором через секунду образовалось круглое, румяное с мороза, нахмуренное лицо.

– Старший лейтенант Васьков, ваши документы, – строго и даже зло сказал он, но из-под этой хмурости и злобности просматривалось что-то другое. Какая-то радость и позитив.