Стрела Купидона - Крейвен Сара

– Да–да, – безразлично согласилась Фиби. – Могу я теперь взглянуть на мебель?

– Она вся ручной работы. – Женщина сунула ей визитную карточку. – Это имя мастера на тот случай, если захотите сделать особый заказ. Некоторым нравятся огромные кровати под балдахинами, но в нашем ассортименте их нет.

– Я их не люблю. – Фиби выжала из себя улыбку. Она купила лишь основную мебель, потому что Тара, несомненно, позже захочет сама выбрать несколько вещиц.

– Можете оставить домик и мебель до кануна Рождества, если хотите, – предложила женщина, выписывая счет. – Зачастую это проблема – скрыть такие большие подарки, как этот.

– Спасибо, – с благодарностью приняла предложение Фиби. – Но сейчас я возьму с собой этих маленьких куколок из домика.

– У вас очень счастливая девочка. – Женщина, источая улыбки, проводила девушку до самой двери.

Раз уж она была в Мидбартоне, следовало воспользоваться возможностью и сделать покупки. Это было странное чувство – иметь деньги. На этот раз ей не придется считать каждое пенни.

В парфюмерном магазине специально к Рождеству продавались корзинки, наполненные флаконами с пеной для ванны, лосьонами для тела и другими туалетными принадлежностями, благоухающими изысканными старомодными ароматами розы, лилии и жимолости. Фиби купила одну из них для Кэрри.

Из множества красиво упакованных флакончиков лака для ногтей модных оттенков несколько было выбрано для Линн.

В художественном салоне она нашла для Тары огромную коробку с красками, кистями разных размеров и толстый блок бумаги, на которой девочка могла создавать свои шедевры. В конце концов, она не сможет играть с домиком для кукол все время, ей нужны разнообразные занятия.

Но меня там не будет, я не увижу этого, подумала Фиби с внезапной болью.

Теперь она мучительно сознавала, что все, что она действительно желала для себя, все ее счастье и благополучие сосредоточилось в этом доме в Фиттон–Магне.

А она вынуждена покинуть его.

Фиби заставила себя встряхнуться и перестать жалеть себя. Все–таки скоро наступит Рождество, и она должна купить Доминику подарок. Но это оказалось большой проблемой. Любые предметы одежды или мужские туалетные принадлежности казались ей слишком интимными. Что–то менее безопасное, но более скучное, прозаичное – носки и носовые платки – совсем не вызывало у нее интереса.

Наконец Фиби наткнулась на маленький книжный магазинчик и увидела на витрине красиво оформленную книгу о довоенной истории здешних мест, чудесно иллюстрированную, с большим разделом, посвященным Фиттон–Магне и ее окрестностям.

Не слишком личный подарок, но определенно специально подобранный, – с ликованием решила Фиби, обнаружив, что тираж ограничен.

Даже тогда, когда ее уже здесь не будет, книга останется в доме вещественным напоминанием о том, что она жила там.

Подарок на память, подумала она тоскливо.

Она не могла дождаться звонка Доминика этим вечером и вертелась поблизости в ожидании, когда Тара закончит разговор, и она сможет объявить ему: «Задание выполнено». Но Тара бегом вернулась сообщить ей, что Доминик повесил трубку, не изъявив желания поговорить с ней.

– Думаю, он торопился. Он сказал, что возвращается завтра вечером, – радостно добавила Тара.

Следующий день прошел достаточно спокойно, если не принимать во внимание нежелание Тары идти в школу.

– Там скучно, – упрямо твердила она. – Они только и делают, что репетируют пьесу, а мне приходится сидеть без дела. И Джудит, которой дали роль непорочной девы Марии, – ужасная.

Несмотря на сочувствие, Фиби с трудом сдержала улыбку.

– Почему бы тебе не написать свою рождественскую пьесу? – предложила она. – Тогда мы все могли бы принять в ней участие.

Личико Тары прояснилось.

– Со мной в роли непорочной девы Марии?

– Конечно.

– Папочка мог бы быть Иосифом, – заявил новоявленный драматург, – Кэрри – хозяйкой гостиницы, а ты – всеми пастухами.

– Звучит здорово, – согласилась няня. – Но что нам делать с волхвами?

– Придется подождать, не приедет ли дядя Тони.

– Избави Бог! – взмолилась Фиби. Неожиданное вторжение в их жизнь Тони не переставало тревожить ее.

Был поздний вечер, когда Доминик наконец вернулся. Тара, рассерженная тем, что ей не разрешили дождаться его и велели ложиться спать, надулась.