Вынужденный брак - Герцик Татьяна

Засмеявшись, она чмокнула его в щеку и потянула к выходу. Они спустились в подвальный этаж, где была оборудована автостоянка. Инга устроилась на переднее сиденье, явно чувствуя себя владелицей этого удобного авто, и они поехали в ресторан «Космос», где брат ее матери отмечал свой пятидесятый день рождения.

Банкетный зал ресторана был уже полон. Анастасия Геннадьевна, мать Инги, в торжественном черном бархатном платье, едва завидев их, устремилась навстречу, предупреждающе сдвинув брови. Она не ожидала, что дочь ослушается и притащит на юбилей своего сожителя. Если бы хоть человек порядочный был, а то…

Родственники, на время оставив разговоры, пристально изучали новое лицо. Юрий услышал, как одна из надменно глядевших на него дам проговорила другой:

– Да какой-то сотрудник заштатного НИИ. Не думаю, что у него есть на что содержать Ингу.

И они посмотрели на него, как на записного альфонса. Он оскорбленно пожал плечами. Ничего не поделаешь. В этом обществе вес измерялся кругленькой суммой в кошельке, а не званиями. И его кандидатство здесь роли не играло.

Поглядывая на него с полупрезрительной усмешкой, мать прощебетала:

– Дочка, как хорошо, что ты приехала! – подразумевалось, что было бы гораздо лучше, если бы она приехала одна. – К сожалению, нам оставили только три места рядом с именинником. Мне, тебе и папе. Он еще не подъехал, у него важная встреча, но он скоро будет. А твоему гостю, – она даже не потрудилась назвать Юрия по имени, – придется сесть немного подальше.

Юрий засмеялся про себя. Хорошо его ткнули носом. Не в свои сани не садись.

Но Инга свела на нет все попытки матери их разлучить.

– Не волнуйся, мама, мы вместе сядем подальше.

Уцепившись за локоть спутника и оставив раздосадованную мать в одиночестве, Инга повлекла Юрия к свободным местам в самом конце зала.

Он насмешливо посмотрел на нее. Распрямив плечи и вздернув подбородок, та несла себя на костер, как борец за идею. Вольготно устроившись за столом, осмотрел пренебрежительно отворачивающиеся от него лица. Изгой. Немного побледневшая от такого отношения Инга мужественно пыталась вести себя как ни в чем ни бывало, но он прекрасно видел, что ей не по себе.

Время от времени она многозначительно взглядывала на него, и он ясно читал в ее мученическом взоре: видишь, что я ради тебя терплю! Подразумевалось: цени это!

Вдруг именинник вскочил и бросился к входу: там появился немолодой импозантный мужчина, быстрыми шагами шедший ему навстречу. Инга обреченно прошептала: "Папа!" – и постаралась скрыться за широкими плечами Юрия. Хозяин и гость обнялись, гулко постукивая друг друга по спинам. Наконец обряд поздравлений был закончен и они оба вернулись к столу.

Отец не сел рядом с матерью, а спросил, где дочь. Потом повернулся и направился к ней, заранее сурово хмуря брови. Юрий решил, что сейчас непокорная дочь будет быстро и эффективно призвана к порядку и приготовился с достоинством удалиться, чтобы не вызвать скандала в благородном семействе.

Но всё оказалось гораздо хуже.

Подойдя к ним, отец вдруг замер и изобразил потрясенное лицо. Потом кинулся вперед и стал излишне горячо жать Юрию руку.

– Мой дорогой! Как я рад, что вы здесь, с моей дочерью! И почему вы сидите здесь, на самой камчатке?! Вы для нас почетнейший гость! – и повлек его к главному столу.

Юрий вспомнил, что это Авраам Иосифович, довольно часто мелькавший в окружении отца и даже пару раз бывавший у них дома.

Подойдя к свояку, отец гордо провозгласил:

– Дорогой, позволь тебе представить друга моей дочери, единственного сына небезызвестного нам всем Евгения Георгиевича Боброва!

По залу пронесся быстрый пораженный шорох, и Юрий краем глаза заметил вытянувшееся лицо Анастасии Геннадьевны. Инга тоже не могла опомниться от изумления. Место им, конечно, тут же нашлось, лишь только выяснилось, что он не неизвестно где подобранный альфонс, а молодой человек из весьма и весьма приличной семьи.

Сидя рядом с ним расцветшая от всеобщего одобрения Инга шепотом спросила:

– Почему ты мне ничего не говорил?

Он в упор посмотрел на ее разрумянившееся лицо:

– Это что-то меняет?

Она ответила:

– Для меня – нет. Но вот для моих родителей…

И указала осторожным взмахом ресниц на восторженную мать и довольного отца. Ему стало не то чтобы противно, но близко к тому. Он всю жизнь добивался, чтобы быть значимым самим по себе, и вот очередной облом. Видя, как одно имя твоего отца кардинально меняет отношение к тебе, невольно ощущаешь себя бледным ничтожеством.