Буря в раю - Кауфман Донна

– На что это ты так пристально смотришь? – тихо спросил он, ловя ее руку и один за другим целуя нежные пальцы.

Эйприл неотрывно смотрела ему в глаза.

– На человека, который сумел найти в нашем безумном мире истинную красоту. На того, кто видел смерть и разрушение, но не ожесточился и не утратил любви.

Джек пристально вгляделся ей в глаза. Там не было жалости – только сочувствие. Эйприл знала, о чем говорит. Ей самой пришлось испить до дна полную чашу горя; она видела человеческую злобу, низость, предательство – и все же не ожесточилась, не стала искать утешения в ненависти или презрении.

– Ты исцелила меня, – прошептал Джек. До встречи с тобой я сам не понимал, чем мучаюсь, – просто чувствовал: что-то не так. Я устал, Эйприл, и эту усталость не снимешь сном и отдыхом. Не знаю, стоит ли мне возвращаться к работе. Зачем? Я нашел свой рай.

Он лег на кровать и потянул ее за собой. Поцелуи, сперва нежные, становились все горячее и вот уже оба срывают с себя одежду, стремясь оказаться как можно ближе друг к другу.

– Джек, люби меня!

– Si, mi tesoro, mi corazon. Я буду любить тебя вечно.

Джек вошел в нее одним мощным движением, и Эйприл выгнулась ему навстречу, снова и снова повторяя его имя.

Машину немилосердно трясло. Эйприл ухватилась за разболтанную дверную ручку, надеясь как-то уберечься от чувствительных ударов. Джек, словно поймав ее взгляд, повернулся и подмигнул – и на лице Эйприл сама собой выступила лукавая улыбка.

– Вид у тебя, словно у кошки, слопавшей канарейку, – заметил Джек. – Да и неудивительно – после такого шумного успеха!

Эйприл не сразу сообразила, о чем он говорит. Она уже и думать забыла о слушаниях и о своей импровизированной речи в защиту прав индейцев. Речь эта действительно произвела фурор; конечно, вековые предрассудки не искореняются в одно мгновение, но Эйприл была рада уже и тому, что заставила правительственных чиновников задуматься.

Эйприл снова улыбнулась, вспомнив, как Джек забрасывал ее вопросами о слушаниях. Им двигало не пустое любопытство, Эйприл чувствовала: ему действительно интересно все, чем она занимается.

– Ты тоже просто сияешь от счастья.

– Ну, видишь ли, я два дня почти не вылезал из постели… – Эйприл подняла брови, и Джек, рассмеявшись, добавил: – Под «постелью», если хочешь, можешь понимать и письменный стол. Так вот, я провел два дня в постели с самой необыкновенной женщиной на свете. Благодари бога, что я не имею привычки петь от радости!

То же самое Эйприл могла бы сказать и о себе, но при словах Джека сердце ее забилось как сумасшедшее. Неужели она его любит? И что, если это действительно так? Джек, похоже, готов изменить свою жизнь, но найдется ли к его новой жизни место для нее?

– Тебе жарко, mi tesoro? – с очаровательной улыбкой поинтересовался Джек. – Что-то у тебя щечки порозовели. Ничего, вот найдем подходящую тень, и я тебя… гм… освежу.

Эйприл взглянула в окно и рассмеялась.

– Дорогой, ты знаешь, сколько денег я трачу на то, чтобы поддерживать в «Райском уголке влажный субтропический климат? От «Уголка до Санта-Крус ты не найдешь никакой тени кроме кабины нашего пикапа.

– М-да, здесь, пожалуй, тесновато. Хотя…

– Джек! – Эйприл попыталась изобразить праведный гнев, но невольно расхохоталась. Да и какой может быть праведный гнев на человека, с которым она лишь несколько часов назад делила постель? – Я не хочу задерживаться. Меня и так два дня не было, и один бог знает…

– Солнышко, ты так выдрессировала свою команду, что они способны справиться без тебя почти с любой проблемой. – Эйприл закатила глаза в комическом негодовании. Взглянув на нее, Джек громко расхохотался. – Это комплимент, ты что, не поняла? И потом, я же сказал «почти».

Смех затих; минут двадцать путники ехали в молчании, погрузившись каждый в свои мысли. «Что будет дальше?» – спрашивала себя Эйприл. Джек, пожалуй, прав: гостиничное хозяйство работает как часы, и ее присутствие в «Уголке» необязательно. Сам Джек, кажется, подумывает сменить работу. С другой стороны, он, скорее всего, захочет вернуться в Штаты. Ведь там у него друзья, родственники, свой круг… Словом, все. Кроме нее.

В первый раз за десять лет Эйприл серьезно задумалась о том, чтобы вернуться домой. Рядом с Джеком ее не пугали никакие призраки. О предстоящих президентских выборах она уже почти не думала. Она ничего не может сделать. Конечно, ужасно, что негодяй Маркхем рвется в президенты, но ей его не остановить.