Красноречивое молчание - Браун Сандра

— Нам с Дженифер это будет только в радость, — ласково заверил его Дрейк.

«Ну почему он так спокоен? — лихорадочно думала Лаури. — Неужели не понимает, что этому обману рано или поздно придет конец? И зачем он только сказал, что мы поженились?»

Когда родители поднялись на второй этаж и скрылись из вида, она стремительно обернулась к Дрейку, горя праведным гневом и сжав кулаки. Он же безмятежно смотрел на нее. Лаури пришла в такое негодование, что готова была вцепиться ему в волосы. Он еще смеет изображать из себя невинного младенца!

— Зачем вы это сделали, Дрейк! — трагическим шепотом напустилась она на него. — И как вам только в голову пришло сказать такую чушь!

— А что? Отличный вышел спектакль! За такой вполне «Оскара» можно получить. А вы должны мне быть благодарны, Лаури. Ведь я просто спас вас. Ваши родители сразу сделали правильные выводы, так что нужно было их как-то разубедить, — заметил он, включая свет. — А что мне еще оставалось делать? Невооруженным глазом было видно, что мы только что целовались, и неплохо доложу я вам, и…

— Прекратите сейчас же! — шикнула на него Лаури, топнув ногой. — Господи, Дрейк, что же мне делать? Родители считают, что мы с вами муж и жена… Что же будет, когда они узнают правду?

— Ничего особенного. Скажите им, что мы не сошлись характерами и расстались, — беспечно отозвался он.

Лаури бессильно опустилась на диван, закрыв лицо руками.

— Когда мы с Полем разошлись, они чуть с ума не сошли от горя. Я не хочу, чтобы они прошли через такое еще раз.

С минуту Дрейк молчал, потом не спеша сказал:

— Тогда я сам скажу им, что просто домогался вас. А вы расскажите им подробности нашего с вами здесь житья-бытья. Они поймут и простят. Ведь прощение — это как раз то, чем занимается ваш отец ежедневно, не так ли?

Его добродушное подтрунивание подействовало на Лаури, как удар хлыста.

— Не смейте, Дрейк! — гневно воскликнула она свистящим шепотом, и в глазах ее появился опасный блеск, вызванный отнюдь не отблеском каминного пламени.

Заметив это, Дрейк сразу стал серьезным:

— Извините. Я вовсе не собирался издеваться ни над профессией вашего отца, ни над вашим затруднительным положением.

Слова его прозвучали довольно искренно, и Лаури, вздохнув, сменила гнев на милость.

— Ладно, это неважно. Для вас, я уверена, все произошедшее не более чем забавный спектакль, а для меня это жизнь. И я не вынесу, если из-за меня будут страдать мои родители!

— Лаури, ну что вы такое говорите! — воскликнул Дрейк. — Ведь вам уже почти тридцать лет! У вас своя жизнь, у родителей — своя. Им в вашей жизни вряд ли все приходится по душе. И ничего тут не поделаешь. Это вечная проблема отцов и детей.

— Нет, вы не понимаете, — простонала Лаури. — Они всегда мне верили, во всем доверяли. Если бы я когда-нибудь совершила такой поступок, за который, несомненно, они бы меня не похвалили, то сделала бы все возможное, чтобы скрыть его. Но только ради них самих, а не ради меня.

— Но вы ведь ничего не сделали! — забывшись, воскликнул Дрейк, но тут же понизил голос. — Уж я-то знаю, насколько вы целомудренны, поверьте. У меня до сих пор все болит.

При этих словах сердце у Лаури забилось чуть быстрее, и она поспешно отвернулась от него.

— Да, совесть моя чиста, и если бы я им все рассказала, они бы мне поверили. Просто… — Лаури пощелкала пальцами, пытаясь подобрать подходящие слова. — Просто мы с ними люди разных поколений. Они никогда, ни при каких обстоятельствах не одобрят того, что я живу с мужчиной просто так, не выходя замуж. Наверное, вы никогда никого не любили так сильно, как я, и вам все равно, что о вас подумают.

Вдруг Лаури поняла, что говорить последних слов не стоило. Но слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Черты лица его сразу как-то ожесточились, губы плотно сжались. Сунув руки в карманы джинсов, Дрейк резко отвернулся к затухающему камину.

На лестнице послышались шаги — это возвращались родители.

— Поступайте, как знаете. Я на все согласен, — тихо сказал он, не поворачивая головы.

Элис принялась щебетать еще с середины лестницы.

— Дрейк, она просто прелесть! Я уже ее люблю и жду не дождусь, когда она утром проснется, чтобы поиграть с ней.

Лицо матери светилось таким счастьем, что Лаури почувствовала себя преступницей.

— Простите, — быстро произнесла она. — Все еще никак не дойду до кухни, чтобы сварить вам кофе.