Верное средство - Берристер Инга

— А ты возненавидишь меня, если я признаюсь, что тоже обрадовалась и что хотела твоего ребенка лишь чуть-чуть меньше, чем твоей любви? — дрожащим шепотом спросила Анабел.

— Конечно нет, милая. Нет ничего постыдного в том, что я возбуждаю тебя. Я первый мужчина, которого ты узнала, а натура у тебя весьма страстная. Я говорю так, потому что мою любовь не удовлетворить одной физической страстью. Анабел, я хочу тебя всю и предупреждаю: если ты останешься со мной, я буду владеть тобой полностью и никогда не отпущу.

— Это не только физическая тяга, — покраснев, призналась Анабел. — Я люблю тебя, Жиль. Жизнь в твоем замке была для меня мучением. Стоило тебе прикоснуться ко мне, как я… — Она осеклась: ее чувства были слишком нежны, чтобы их можно было облечь в слова.

— Что «я»? — негромко спросил Жиль. — Хочешь, я сам скажу это за нас обоих? Стоило мне посмотреть на тебя, как я начинал буквально сгорать от желания прикоснуться к тебе. А когда прикасался, то не мог отпустить и желал, чтобы ты тоже прикоснулась ко мне. Как сейчас.

Жиль обнял ее, нежно поцеловал и слегка отстранился. Но, как он и сказал, этого было недостаточно. Анабел жадно потянулась к мужу, всем своим видом умоляя не покидать ее. Жиль медлил, словно продолжал сомневаться в ее любви. Но Анабел знала, что пора положить конец сомнениям и непониманию.

Повинуясь порыву, она обвила руками плечи Жиля, подняла голову, провела ладонями по его мускулистой спине и приникла губами к шее. Обоим больше не требовалось слов, их любовь говорила сама за себя.

— Если бы я не знал наверняка, то непременно спросил бы, где ты научилась так возбуждать мужчин! — первое, что сказал Жиль, когда наконец отпустил Анабел.

— Даже если ты не спросишь, я все равно отвечу, — улыбнулась она в ответ. — Я научилась этому у своего мужа, которого очень люблю!

— И который любит тебя, но боится доказать это немедленно. — Жиль нежно провел ладонью по ее животу и весело улыбнулся. — Впервые в жизни я жалею о том, что у нас будет ребенок. Но потом, когда он родится… Знаешь, я полюбил тебя в то лето, когда гостил у тети Кэролайн. Ты была настоящим розовым бутоном, прекрасным, волнующим. Я знал, что тебя тянет ко мне, но пойти навстречу твоим и моим чувствам тогда, шесть лет назад, было бы преступлением. В буквальном смысле этого слова, — лукаво добавил Жиль. — Но я не мог перестать думать о тебе, о том, как приятно было бы учить тебя любви, получать твои первые застенчивые ответы, но с каждым разом все более исполненные пыла… Да-да, я уже тогда чувствовал, сколь страстной натурой ты обладаешь! А потом я получил то письмо и чуть не сошел с ума. Ты ударила меня в самое больное место. Я считал себя опытным мужчиной, а был обманут шестнадцатилетней девочкой, внешне — ребенком, но обладающей познаниями уличной женщины. Я был вынужден уехать. Если бы я остался, то овладел бы тобой, потому что мои чувства вышли из-под контроля. Это было настоящим наваждением. Хотя я презирал тебя — вернее, ту, какой ты предстала в этом письме, но все равно желал. Прошли годы, и я убедил себя, что забыл все, но вышло по-другому. Стоило мне увидеть тебя, как чувство вернулось. Я все еще любил тебя.

— Я никогда не писала этого письма! — Голос Анабел срывался от волнения. — Это проделка Салли. Когда я прочитала его, то не поняла и половины. Позже, когда ты уехал, я чуть не заболела от горя и обиды, что ты смог поверить, будто я такая… распущенная. Я говорила себе, что ненавижу тебя, что ты лишил меня невинности — конечно, в фигуральном смысле, — потому что вместе с тобой в мою жизнь вошли всякие гадости и мерзости, о которых я раньше не имела представления.

Жиль охнул и взял ее руки в свои.

— Простишь меня? Все вышло из-за того, что я любил тебя. Любовь ослепила меня и помешала увидеть правду. Наверное, я даже хотел думать о тебе как можно хуже, во всяком случае, это делало мое желание более понятным. Господи, каким же я был дураком! Когда ты отдалась мне в роще, я захотел вытравить из твоей памяти всех мужчин, которые познали тебя первыми. Но к тому времени, когда я понял, что соперники существуют лишь в моем воображении, было слишком поздно отступать…

— А я и не хотела, чтобы ты отступал, — улыбнулась Анабел. — Но потом ты обвинил меня в том. что я экспериментирую…

— Потому что именно так я и думал. Я не мог поверить, что ты действительно любишь меня. Но, знаешь, ты не могла придумать для меня более страшного наказания. Да, я овладел тобой, однако этого было недостаточно. К тому же я был уверен: что бы ни случилось со мной потом, этот миг будет моим самым дорогим воспоминанием. Я люблю тебя, Анабел, слишком люблю, чтобы позволить тебе уйти. Тебе не понять, через какой ад я прошел, когда узнал, что ты исчезла. Я думал, что потерял тебя, что ты бросила меня. А потом, когда открылась правда, я хотел задушить Луизу. А сегодня… Когда ты разговаривала с Эндрю, мне вдруг показалось, что ты все еще любишь его. И вдруг я увидел, что ты побледнела. Когда же я услышал, что он оскорбляет тебя, кровь ударила мне в голову… В общем, он легко отделался. А еще я очень обрадовался, что ты наконец поняла: он никогда не любил тебя и не смог бы полюбить так, как люблю я.

— А я запрещала себе даже думать о тебе, о том, что ты можешь полюбить меня… Если б ты знал, как я страдала, когда просыпалась, а тебя не было рядом!

Жиль нежно поцеловал ее и торжественно пообещал:

— Отныне ты будешь каждый день засыпать и просыпаться в моих объятиях.