Счастье напоказ - Берристер Инга

— Разговор идет лишь о деловой договоренности между вами, о простой формальности, которая позволит выполнить условия завещания. А со временем брак можно будет расторгнуть. Ты продашь бизнес Дагласу Уоррену на весьма выгодных для себя условиях, и…

— Со временем? Когда же это? — подозрительно спросила Имоджен.

— Через год… может быть, через два… — Мистер Мартин пожал плечами, не обращая внимания на возмущенный возглас девушки. — В конце концов, ты ведь не собираешься сейчас выходить замуж за кого-нибудь другого, так ведь? А если не так, то вопрос вообще отпадает и нет никакой необходимости связываться с Дагом.

— Я не пойду на это, — твердо заявила Имоджен. — Ваше предложение совершенно нелепо и не реально. Уму не постижимо уже то, что вы, закон ник, предлагаете мне фиктивный брак! Что сказал бы ваш друг и мой дед, если бы узнал об этом?

— Как знать, возможно, одобрил бы мой совет… Что ж, тогда, боюсь, тебе придется смириться с потерей дела. Ведь твой дед скончался почти месяц назад.

— Я не пойду на это, — повторила Имоджен, игнорируя замечание мистера Мартина. — Как я решусь вообще просить мужчину жениться на мне, не говоря уже о Даге…

Мистер Мартин рассмеялся.

— Это же деловое предложение, вот и все.

Подумай над ним, Имоджен. Я знаю, насколько неоднозначно твое отношение к наследству, но не могу поверить, что тебе хочется, чтобы начатое твоим дедом продолжил Фил и так, как сочтет нужным.

— Разумеется, не хочется, — подтвердила Имоджен.

— Тогда что ты теряешь?

— Свою свободу, — неуверенно ответила она. Мистер Мартин вновь рассмеялся, но смех быстро перешел в старческий кашель.

— О, я сомневаюсь, что Даг станет ограничивать твою свободу. Он слишком занятой человек, чтобы беспокоиться о том, чем ты станешь заниматься. Обещай, по крайней мере, что подумаешь над моим предложением, Имоджен. Я же стараюсь ради твоего блага. Если ты уступишь Филу, то будешь потом винить себя всю оставшуюся жизнь.

— И поэтому вы прибегли к моральному шантажу? — сухо поинтересовалась Имоджен. На сей раз, к его чести, мистер Мартин явно почувствовал себя неудобно.

— Хорошо, я подумаю, — вздохнула она, пожалев смущенного старика.

И мне пришлось не просто подумать над предложением мистера Мартина, призналась самой себе Имоджен, возвращаясь мыслями из прошлого.

«Вся твоя беда в том, что ты слишком мягкосердна…» Как часто приходилось ей слышать подобное обвинение. Слишком часто.

Но мистер Мартин был прав. Не может она позволить Филипу Энсли-Смиту одержать верх в схватке за наследство. Пусть даже пожертвовав собой. На губах ее появилась кривая усмешка, в глазах мелькнуло ироническое выражение. Как поразился бы Даг, догадайся он о ее мыслях. Много ли женщин посмотрели бы на брак с ним в таком свете? Не много. Скорее, даже ни одной!

Что ж, значит, я не от мира сего, раз не вижу ничего притягательного в этой его сексуальности, подчиняющей фактически каждую женщину, стоит только той бросить на него взгляд, размышляла Имоджен. Значит, у меня иммунитет к тому, от чего у других женщин слабеют колени и восхищенно загораются глаза, от чего они начинают невразумительно бол тать о его чарующей внешности, харизме и ауре не просто сексуального опыта, а сексуального совершенства, присущего ему, как запах изысканных духов великосветской даме.

Как ни странно, последнее, о чем они упоминали, было его богатство.

Имоджен, однако, не видела в Дагласе Уоррене абсолютно ничего привлекательного. С ее точки зрения, он был высокомерным, язвительным типом, которому доставляло удовольствие смеяться над ней.

Всего месяца полтора назад, на одном из званых ужинов, когда хозяйка дома сказала, что один из гостивших у нее родственников попросил посадить его рядом с Имоджен, случайно услышавший их разговор Даг насмешливо за метил:

— Что ж, если он надеется обнаружить женщину под этой копной волос и невзрачным платьем мышиного цвета, то будет весьма разочарован. Не так ли, детка?

«Невзрачное платье мышиного цвета», о котором он столь пренебрежительно отозвался, представляло собой долгое время разыскиваемое в различных магазинах и с триумфом принесенное домой творение неизвестного, но, вне всякого сомнения, бесконечно талантливого кутюрье. Жемчужно-серого цвета, тщательно подогнанное по фигуре, оно казалось девушке верхом элегантности.