Благословение - Стил Даниэла

— Непохоже, чтобы твои мысли были приятными. — Алиса на секунду остановилась, прижимая к груди папки с делами. Она собирала материал для сложного дела, которым занимался ее муж.

— Да нет, мысли-то приятные, только они очень непростые, — тихо проговорила Пилар. — А как продвигается ваше дело?

— Слава богу, мы уже почти подготовились к процессу.

Вряд ли я бы смогла выдержать все это еще шесть месяцев. — Но они обе хорошо знали, что, если бы это было необходимо, она смогла бы выдержать и дольше. Ей нравилось работать вместе с Брюсом и подбирать для него материал. Иногда, видя результаты их сотрудничества, Пилар задумывалась над тем, могла ли бы она вот так же работать вместе с Брэдом. Но она даже представить себе этого не могла, как бы высоко она ни ценила его советы. У каждого из них был свой, совершенно определенный стиль и неизменная точка зрения. Как муж и жена они были просто великолепной парой, но в качестве партнеров они, как считала Пилар, совершенно не подошли бы друг другу. У нее гораздо сильнее, чем у Брэда, было развито чувство сострадания, она любила браться за невероятно тяжелые, фактически неразрешимые дела и выигрывала их исключительно ради обвиняемых. В ней многое сохранилось от общественного защитника. С другой стороны, Брэд, не задумываясь, мог принять должность окружного прокурора, и супруги в профессиональном плане как бы находились на противоположных сторонах. Честно говоря, ни Пилар, ни Брэда это совершенно не волновало.

Она не успела закончить разговор с Алисой Джексон по поводу ее дела, когда зазвонил телефон, и тут же включился селектор. Секретарша сообщила, что у телефона мать Пилар.

— О боже, — произнесла Пилар, раздумывая, отвечать ей на звонок или нет. Алиса кивнула ей и, не выпуская из рук папки с делами для Брюса направилась к своему офису. — Хорошо, я возьму трубку, — сказала она в переговорное устройство и нажала нужную клавишу.

В Нью-Йорке сейчас был полдень, и Пилар знала, что ее мать проработала с утра уже пять часов в больнице и теперь собиралась быстро проглотить ленч, перед тем как в течение следующих пяти-шести часов принимать пациентов. Она была просто неутомима и работала в изнурительном для своего возраста режиме. Брэд не однажды повторял, что для Пилар это является хорошим примером, но она сама всегда, будучи настроена по отношению к матери более скептически, полагала, что та слишком разогналась, чтобы остановиться, и слишком скупа, чтобы упустить лишнего пациента. И ни о каких примерах для подражания здесь речи быть не может.

— Привет, мам, — небрежно сказала она, раздумывая, с чего бы это мать решила позвонить ей. Она всегда ждала звонка от дочери, даже если это тянулось месяц или два. И сейчас Пилар вдруг с надеждой подумала, что разговор будет не такой, как всегда. — Как ты?

— Прекрасно. У нас в Нью-Йорке страшная жара. И сегодня невероятно жарко. Слава богу, что в нашем офисе кондиционер еще не сломался. Как у вас с Брэдом дела?

— Мы с ним, как всегда, завалены работой. — «И пытаемся зачать ребенка». Она представила себе лицо матери, узнай она об этом, и Пилар продолжала говорить с улыбкой на лице: — Мы действительно оба ужасно замотаны. Брэд занят в бесконечном процессе, ау меня такое впечатление, что в моем офисе за этот месяц побывала половина населения Калифорнии.

— В твоем возрасте тебе уже пора стремиться к судейскому креслу, как это делали твой отец и Твой муж. Тебе незачем иметь дела со всеми свободомыслящими подонками Калифорнии. — «Спасибо тебе большое, мамочка!» Звонок нисколько не отличался от всех предыдущих: вопросы, упреки, скрытое обвинение, явное неодобрение. — Ты знаешь, твой отец стал судьей, когда он был даже чуть младше, чем ты сейчас. А когда ему было столько, сколько сейчас тебе, его назначили главой апелляционного суда — это была большая честь.

— Да, мама, я все это знаю. Но мне нравится то, что я делаю. И потом, я не уверена, что для нашей семьи сразу двое судей не будет слишком много. И, между прочим, далеко не все мои клиенты — «свободомыслящие подонки». — Но она уже разозлилась на саму себя из-за того, что вынуждена была оправдываться. Вечно мать провоцировала ее на это.

— Как я понимаю, ты продолжаешь защищать тех же людей, которых ты защищала, будучи общественным адвокатом.

— Не совсем так. Дело в том, что многие из моих теперешних клиентов имеют гораздо больше денег. Ладно. А как у тебя? Много работы?

Очень. Я сама совсем недавно дважды участвовала в судебных процессах, в качестве свидетеля, в случаях, связанных с неврологическими заболеваниями. Это было очень интересно. И, конечно, мы выиграли оба процесса. — Скромность никогда не была одним из достоинств Элизабет Грэхем, и тем, кто это знал, было легче с ней общаться.

— Конечно, — неопределенно сказала Пилар, — извини меня, пожалуйста… но мне действительно нужно заняться делами. Я перезвоню тебе скоро… береги себя. — Она поспешно положила трубку, как всегда, испытывая чувство поражения после разговора с матерью. Она никогда не могла одержать верх, мать всегда была не согласна с ней, и Пилар никогда не могла добиться того, чего она хотела. Но самое смешное во всем этом было то, что за все эти годы Пилар сумела понять, что ей и не надо ничего добиваться от матери. Она уяснила это уже давно. Ее мать была тем, кем она была всегда, и меняться она не собиралась. А вот Пилар продолжала ждать от нее чего-нибудь новенького и надеялась, особенно в те моменты, когда мать звонила сама, что она изменится по отношению к ней. Но Элизабет так и не стала той ласковой, доброй, отзывчивой и любящей матерью, которую Пилар всегда хотела иметь. И отец никогда не был таким. Но теперь у нее для этого есть Брэд, со всей его любовью, и пониманием, и добротой, о которых она так мечтала и не имела никогда. А если она нуждалась в ком-нибудь, похожем на мать, то рядом была Марина, и никто из этих двоих никогда не подводил ее.

Во время судебного перерыва она позвонила Марине, чтобы поблагодарить ее за рекомендацию хорошего врача, и Марина была довольна, что Хелен Вард понравилась ее подруге.

— Что она сказала? Обнадежила тебя?

— Да, вполне. Во всяком случае, она не сказала, как моя мать, что из-за того, что я старая, у нас могут быть дети-уроды. Но она объяснила, что нам потребуется время и кое-какие усилия.

— Я уверена, что Брэд готов сделать все, чтобы увидеть тебя счастливой матерью, — сказала Марина, и Пилар подумала, насколько бы отличалась реакция ее матери, скажи она ей об этом.

Он думает, что и так делал все от него зависящее, — рассмеялась Пилар. — Доктор Вард дала мне таблетки, которые, может быть, помогут. Самое главное во всем этом то, что я не теряю надежды, но согласись, я ведь уже не девочка.