В омуте любви - Берристер Инга

Неужели это правда? Значит, Джанфранко не лгал, не притворялся — он и в самом деле любит ее. Она ведь ошибалась в причинах, побудивших Джанфранко отговаривать ее от сделки с подозрительным торговцем. Так, может, она ошибалась и во всем остальном? Что, если…

Колокольчик на двери тоненько звякнул, оповещая, что она уже не одна.

Санди, вздрогнув, обернулась, но при виде посетительницы испуганная гримаса сменилась широкой улыбкой. Тетя Джанет!

— Боже, что тебя так разволновало? Ты просто сама не своя! — с любопытством воскликнула Джанет, закрывая за собой дверь. — Мы с Дэйвом как раз возвращались из Дублина и заметили, что у тебя до сих пор горит свет в магазине, вот я и попросила его высадить меня здесь.

Джанет и ее муж Дэйв подыскивали себе дом в окрестностях Дублина, а пока постоянно кочевали между домом Дэйва в центре столицы и нынешним жилищем Джанет в Нейсе.

— Заходи садись, — пригласила Санди тетю, заметив, как та потирает бок.

Они с Дэйвом ждали двойню, и Санди глядела на Джанет с легкой завистью, видя, как та расцвела во время беременности. Ну конечно, всякая бы расцвела, когда муж тебя обожает и пылинки с тебя сдувает, считая, что ты самая красивая и умная женщина на земле лишь оттого, что носишь под сердцем его дитятей.

— Вот что получается, когда заводишь детей в моем возрасте, — смеялась Джанет, когда кто-нибудь отмечал, до чего же Дэйв трясется над ней и еще не родившимися малышами.

— Само собой, я рад до смерти, — неизменно объявлял Дэйв, когда кто-то затрагивал при нем эту тему. — И все же, как бы я ни обожал крошек, когда они появятся на свет, боюсь, не смогу любить их так же сильно, как Джанет…

В устах человека, обычно чуждого сантиментов, это было довольно-таки сильным и эмоциональным высказыванием. Санди не удержалась от мысли: как же здорово знать, что тебя любят столь глубоко и искренне. Той ночью, уже дома, в одинокой постели, она даже всплакнула немного, все еще не желая признаться себе, как дорог ей Джанфранко.

— Вижу, заказ наконец-то прибыл, — заметила Джанет, озираясь по сторонам.

Вдруг из груди ее вырвался восторженный возглас — она разглядела уже распакованные Санди бокалы. — Боже мой! Боже мой, какая красота!.. Должна признаться, когда ты нам рассказывала, я и представить себе не могла, насколько изысканные произведения искусства…

— Изысканные, дорогие… и мне не принадлежащие, — перебила тетю Санди, собравшись наконец с мужеством.

— Что?

— Это долгая история, — тяжело вздохнула племянница, отводя глаза в сторону.

— У меня уйма времени, — заверила ее Джанет.

Пожалуй, подумала Санди, и впрямь было бы хорошо облегчить душу, рассказать хоть кому-то обо всем произошедшем, особенно если этим кем-то окажется любящая, не склонная осуждать тетя.

Джанет слушала очень внимательно.

— Сама видишь, — заключила Санди, докончив сбивчивый и пылкий рассказ, теперь я не могу ни вернуть стекло, ни оставить его у себя. Принять такое в подарок…

— Даже от любимого человека? — тихонько подсказала Джанет.

Санди покраснела и покачала головой.

— Особенно от любимого человека, — возразила она. — Я просто не знаю, что делать…

— Что ж, могу дать лишь один совет: поступай, как подскажет сердце.

Прислушайся к нему, Санди, прислушайся к голосу чувства.

— Но не могу же я взять и так просто сказать ему, что я его люблю. Не могу же я сказать, что солгала…

— А почему нет? — ласково спросила Джанет. — Мне же ты сказала!

В самом деле, почему бы и нет? Санди задумчиво покусывала нижнюю губу.

Джанет ушла, и влюбленная осталась наедине со своими смятенными мыслями.

Закрыв магазин, она приготовила ужин, к которому даже не притронулась. Адрес и номер телефона Джанфранко она знала — они были напечатаны на уведомлении о поставке, что прилагалось к ящикам. Всего-то и трудов — поднять трубку и набрать номер…

А что потом? Вот так взять и выложить все начистоту? Я люблю тебя, Джанфранко, я неверно судила о тебе, я кругом не права и теперь должна сознаться, что полюбила тебя с самого начала. Поверит ли он ей? А если и поверит, то не покажется ли ему такая любовь скупой и расчетливой по сравнению с безграничной щедростью и благородством его собственного чувства?

Как объяснить, что на самом деле все совсем не так? Она любит его столь же страстно, столь же сильно, столь же самозабвенно — просто предыдущий горький урок, преподанный вероломным Крейгом, еще не стерся из памяти. Он научил ее остерегаться пылких заверений в любви, не откликаться на них всем сердцем.