Запретный плод - Вуд Джосс

Он не знал, поблагодарить ее или задушить. Он посмотрел на нее – старые джинсы, обычный свитер. Вроде бы простенький вид, но она все равно выглядела чужой в этом мрачном месте, среди темных зданий, покрытых грязью и граффити.

Последние дни присутствие Морган помогало ему оставаться сконцентрированным, крепко стоять на ногах, пройти через все этапы организации похорон, сообщить новости нескольким оставшимся родственникам, выдержать трудный разговор с братьями, которые восприняли смерть отца довольно спокойно. Он не судил их за то, что они не горюют по родителю; всю свою сознательную жизнь они практически не общались с Майклом, и никаких отношений между ними не было. Да и на похороны они приехали, скорее чтобы поддержать его, чем попрощаться с отцом.

Вчера, после долгого, холодного, трудного дня, он растворился в теле Морган, отгородившись им от воспоминаний о прошлом и уходе отца. Он потерялся в ее гладкой, нежной коже, ее лихорадочных объятиях, ее влажном тепле. И когда вина окутывала его и грозила затопить с головой, когда ему хотелось пробить кулаком стену, ее тихие, искренние слова наполняли его голову.

Миллионы людей скажут тебе, что ты проявил недюжинный самоконтроль, не убив его! Ты был просто мальчишкой, который пытался выжить, и делал все возможное в этой жуткой ситуации.

Морган. Она стала необходима ему, как воздух, и ему хотелось то ли молить на коленях, чтобы она никогда не покидала его, то ли бежать от нее на край света.

Ной заметил движение на той стороне дороги и увидел там вожака местной банды подростков. Он одарил хулиганов своим фирменным взглядом «даже-не-думайте-связываться-со-мной», парни понурили головы и пошли прочь. Ной вздохнул.

Упаси меня, Господи, от доли такой, – уже не в первый раз подумал Ной.

– Пойдем внутрь, Ной, здесь холодно, – предложила Морган, положив ладонь ему на спину.

Ной встряхнулся, вышел из транса и начал подниматься по скрипучим ступеням. Вздрогнул, вдохнув запах разлагающейся еды и отчаяния.

Он автоматически свернул к левой двери и трясущейся рукой попытался вставить ключ в замок. Он не понимал, зачем его вообще заперли; дверь можно было выбить одним хорошим пинком. Так и не справившись с ключом, он решил, что второй вариант тоже неплох.

Морган забрала у него ключ, вставила в замочную скважину и открыла дверь. Она шагнула внутрь, и Ной хотел было предупредить ее, чтобы она ненароком не… что ее отец человек неуравновешенный, зловредный и капризный.

Нет, отец уже мертв. Ной прикусил губу, осмотрелся и выругался. Ничего не изменилось; только старый голубой диван еще больше выцвел, мебель совсем обветшала. И, боже правый, какой же тут бардак! Отец всегда был неряхой, но Ной платил уборщице, платил сиделке.

– Как он тут жил? – прошептал Ной. – Если уборщица не прибиралась, кормила ли его сиделка, мыла ли она его хоть иногда?

Колени Ноя едва не подогнулись от навалившегося чувства вины, и он чуть не рухнул на пол.

Морган скосила на него глаза и направилась к холодильнику. Поморщилась от неприятного запаха, но показала молоко, сыр. Захлопнув холодильную камеру, она открыла морозильник и кивнула:

– Здесь есть домашняя еда, Ной, а в раковине полно грязных тарелок. Он нормально питался. А на холодильнике висит записка. Сиделка уехала в отпуск. Она вернулась в день его смерти. Я так думаю.

– Спасибо тебе. – Ной поддел ногой полупустую бутылку виски. Значит, пить он так и не бросил.

Ной не мог заниматься уборкой вместе с ней… Не мог видеть девочку из высшего света в этой вонючей дыре с грязной посудой, засаленной одеждой и чумазыми окнами. Не мог справиться с жалостью, которая, как ему казалось, читалась в ее глазах. Он хотел поплакать, но при ней он и этого не мог себе позволить – она не должна видеть его слабым.

– Морган, уйди, пожалуйста.

Морган уставилась на него широко раскрытыми глазами:

– Я не хочу. Не хочу, чтобы ты делал это один. Позволь мне остаться, пожалуйста.

Ной опустил голову. Ему почудилось, что стены надвигаются на него. Ему отчаянно хотелось побыть наедине с собой, разобраться в своих чувствах, отыскать правду. К тому же он знал, что настала пора отгородиться от Морган, увеличить дистанцию. Он хотел вернуться к своей жизни, к своему разуму, к самоконтролю. Хотел жить один, как это было всегда. Он должен поверить, что ему это по силам, что ему не нужна эта шикарная блондинка, стоящая в углу.