Думаешь, это любовь? - Веденская Татьяна

Я вздохнула и предпочла ничего не отвечать. В комнате воцарилось молчание. Саша насупленно теребил подбородок.

– И ты переехала к нему? Оставила свой дом? Свою холостяцкую берлогу, из которой, как ты сама говорила, тебя не выманит никто и никогда?

– Саша, я… мы… ты не понимаешь… – лепетала я, но слова были напрасны.

– Тебе это надоест, – мой бывший МЧ нервно потер ладонями виски. – Это просто какая-то новая фишка. Теперь ты играешь в мать Терезу.

– Неправда, – сделала жалкую попытку возразить я.

– Нет? Значит, все по большой любви? Значит, его ты так сильно любишь, что готова даже возиться с его детьми, а меня, получается, ты не любила вовсе. Ты же абсолютная лентяйка, сколько раз ты сама мне это говорила!

– Саша, прекрати! – зло крикнула я.

Он дернулся и замолчал. И стоял рядом, напряженный, как струна. И мне, конечно, было безумно жаль, что у нас с ним все так вышло, но… но что поделать, если он прав. Похоже, я никого и никогда не любила так, как моего Костю. И разве не лучшее тому доказательство то, что ровно в половине седьмого я уже находилась в детском садике, в какой-то группе со странным названием «Пострелята» и ждала, пока Алеша оденется. В кармане у меня лежала бумажка с рецептом макарон с сыром, а в сумке пачка макарон, которую я купила у метро. Не быстрорастворимых, а каких-то итальянских, из твердых сортов пшеницы. Продавщица сказала, что это – самые полезные. А детям же нужно все полезное, наверное.

– Алеша, ты не мог бы одеваться как-то побыстрее?

– А почему папа не пьишел? – вместо ответа спросил он.

– Папа занят на работе. Он попросил меня зайти за тобой, – терпеливо пояснила я.

– А бабушка? – обиженно засопел Алеша.

– А бабушка сейчас в санатории, лечится. И потом, нам же с тобой надо как-то познакомиться поближе, подружиться.

– А ты к нам надолго? – с надеждой спросил он.

– Я-то? Очень надолго. Навсегда, – обрадовала мальчугана я.

Надежда в его глазах неожиданно потухла. Он натянул ботиночки, застегнул «молнию» на куртке и молча потопал к выходу. Я растерянно пошла за ним.

– А что, я тебе не нравлюсь? – зачем-то решила выяснить все до конца я.

– Дашка говоит, что ты – мачеха. А что такое мачеха? Это плохо?

– Это не плохо, – выдавила я, будучи совсем не готова к столь сложному разговору. – И не хорошо. Это такое слово, но я не мачеха. Я – просто… ну, просто тетя. И хочу, чтобы мы стали друзьями.

– А ты умеешь делать в жвачке пузыи? – перешел в конструктивное русло он.

Я засмеялась и пообещала завтра же купить нам жвачки и дружно наделать целую кучу пузырей. Пока мы с ним дошли до дома, я успела несколько раз захохотать и с серьезным видом ответить на совершенно невозможные вопросы типа: «А почему кошки шипят на собак?», «А почему Шушеа писает в миску для холодца?» или коронное «Почему жаеную кайтошку можно, а чипсы нельзя?».

– Я тоже люблю чипсы, – по секрету сказала ему я. – Но сегодня мы вместе сделаем макароны с сыром. Ты любишь макароны с сыром?

– Люблю, – кивнул он. – А ты дашь мне сы-ую макаону?

– Зачем? – не поняла я.

Оказалось, что он обожает грызть сырые макароны, но что ему категорически это запрещено, потому что так можно попортить зубы. О том, что запрещено, я узнала от Даши.

– Бабушка бы ему никогда не дала макаронину, – ядовито сказала она, увидев, с каким счастьем брат сосет длиннющую спагетину.

– Да? – растерялась я. – Ну, давай-ка, Алеш, тогда ее выкинем.

– Нет! Можно, я ее доем? – Он умилительно сложил руки и так посмотрел на меня, что я махнула рукой.

Тогда Даша подошла к Алеше и вырвала макаронину у него из рук. Малыш немедленно заплакал, чем вверг меня в транс. А Даша села на диван и стала пялиться в телевизор с абсолютно независимым видом.

– Зачем ты так? – мягко спросила я ее.

Интересно, и что мне теперь делать с рыдающим из-за макаронины ребенком?

– Ему нельзя. Вы же не знаете ничего о детях, – строго заметила она. – И кстати, у вас макароны пригорели. Теперь это есть нельзя.

– Да? – огорчилась я.

Из кастрюли на плите действительно подозрительно пахло дымом. Наверное, в настоящие макароны надо лить больше воды, чем в быстрые. Я схватила кастрюлю, но только для того, чтобы с визгом бросить ее обратно на плиту.

– Горячую посуду берут прихватками! – вдогонку посоветовала мне Даша.

– Отстань ты, – процедила я про себя, дуя на ладони.

Тут, к счастью, вернулся с работы Константин. Дети моментально забыли обо мне и побежали к нему обниматься. Алеша немедленно доложил ему, что я тоже люблю чипсы, а Даша с видом праведника ткнула в меня пальцем и сказала: