Думаешь, это любовь? - Веденская Татьяна

Глава 17

Лучше поздно, чем никогда

Вещи не всегда таковы, какими они нам кажутся. Например, зарплата. Мы полагаем, что она незаслуженно маленькая у нас и слишком большая у других. Даже если на самом деле она у нас и у других вообще одинаковая, все равно мир несправедлив, и по большей части именно к нам. Зачем, к примеру, деньги Сашке, если он все равно потратит их на какие-нибудь новые технические никому не нужные прибамбасы? То ли дело я – все заработанное мной идет на поддержание имиджа, на личностный рост, на глянцевые журналы и новый тюбик помады. И когда все деньги спущены, а до зарплаты остается еще две недели, мир действительно кажется несправедливым. Но даже если мне так кажется, все же где-то в глубине моей души прячется подозрение, что это не так. И зарплата правильная, и у других все ничуть не лучше, и что часто когда речь заходит обо мне и о моей жизни, то именно другие, а не я сама, оказываются правы. Почему я ушла от Константина? Слушая сбивчивый Дашкин рассказ, я вдруг очень захотела по-настоящему понять это. В памяти высветился наш последний скандал. Я со шваброй в руках кричу, что не нанималась к нему в бесплатные уборщицы. А он вырывает ее у меня из рук и орет, что я вообще не умею мыть полы, так что в этом смысле от меня нет никакого толку. Потом я рыдаю, страшно жалея себя, и сквозь слезы говорю, что никогда не планировала месить салаты, что семейной жизни мне хватает в майские и октябрьские праздники в доме моих родителей, что я ненавижу все эти домашние устои и свежий воздух и ни за какие коврижки не хочу ехать в пансионат.

– А что же ты хочешь? – спросил тогда Костя, а я ответила, трусливо отведя глаза:

– Чтобы вы оставили меня в покое. Я вам не подхожу.

И когда он попытался что-то добавить, я просто ушла в другую комнату и долго растравливала себе душу, вспоминая каждое сказанное Дашкой слово. Они меня не любят, думала я тогда. Они не ценят меня, не понимают, какая я хорошая. А должны бы были ценить.

И вот сейчас я почему-то (впервые в жизни) подумала иначе – а что, собственно говоря, такого хорошего во мне? Что именно они должны были ценить? То, что у меня неплохие журналистские способности и я могу в день навалять до десяти бессмысленных заметок или пару столь же бессмысленных статей? Или то, что я считаю, что разбросанные по комнате вещи – это признак высокой самооценки и презрения к оценкам других? Может быть, я какая-то особенно душевная или еще что-то в этом духе? Нет? Тогда что?

Дашка сказала мне:

– Я вообще-то соврала тебе тогда. Мой папа никогда ничего подобного не говорил.

– Чего не говорил? – бесцветным голосом переспросила я.

– Ну, что ты нам не подходишь. Что он ищет того, кто бы ухаживал за нами. Это все я сама придумала.

– Зачем? – удивилась я.

– Мне хотелось, чтобы ты ушла. Я… мне казалось, что будет лучше, если мы останемся одни. Только папа и мы. Мы же справлялись! А от тебя никакой пользы не было…

– А что он говорил обо мне? – запоздало поинтересовалась я, хотя теперь это все было уже неважно.

– Ну-у, он говорил многое, – задумчиво протянула Даша.

Сейчас, после этого долгого дня, замотанная в мой шарф и мои же носки, с чашкой в руке, она казалась совершеннейшим ребенком, каким, собственно, и должна казаться. Маленькая девочка, которая очень любит папу. И не хочет его ни с кем делить.

– Что именно?

– Что ты хорошая, веселая, добрая, хотя я лично не считаю, что ты такая уж добрая. Ну… и что он очень тебя любит. Это вообще какое-то свинство.

– Почему? Потому что он должен всегда любить только вашу маму? – переспросила я, хотя ответ был и так очевиден.

– Я не знаю, – тихо прошептала она. – Я думала, что да. Но теперь все стало еще хуже. И папа совсем теперь не смеется, а только работает и работает.

– Как-то странно. Не похоже на него.

– Вот именно! – расстроено воскликнула она. – Если уж на то пошло, уж лучше ты, чем то, что сейчас!

– Но если твой папа счастлив с этой женщиной, пусть даже не так, как с вашей мамой или со мной, ты же понимаешь, что все равно это важно, – продекламировала я голосом мудрого старого Каа. – Ты должна наконец научиться думать не только о себе, но и о нем. Вы вырастете, уйдете из дома, а папа? Неужели ты хочешь, чтобы он остался совсем один?

– Нет, не хочу. А о ком ты говоришь? – насупилась она.

Я вздохнула. Девочка явно сильно устала за весь день.

– Ну, кто там у вас дома сейчас? Я представляю, как она переживает, как думает, что теперь будет говорить вашему папе. Вы же так и им отношения разрушите. Тебе надо, чтобы это произошло во второй раз? – назидательно спросила я, подливая ей чай.