Не было бы счастья... - Мэй Сандра

Два дня спустя

Полуостров Юкатан, Мексика

Брэнд яростно взъерошил волосы, взмокшие от пота. За последние сорок восемь часов он прочесал без малого все маленькие городки и поселки на полуострове, но Барри Серкис все время опережал его — то на час, то на день. Самое смешное, что этот человек не убегал от погони, он вообще не догадывался, что его ищут. Возможно, именно поэтому Брэнд и не мог его догнать. Передвижения Серкиса были непредсказуемы и бесцельны.

Смуглый мальчишка появился невесть откуда, залопотал по-испански, потом наморщил лоб и выдал фразу на ломаном английском:

— Сеньор… необходимый провожатель? Гид!

— Гид — нет, но сеньор платить. Информасьон!

Глаза маленького коммерсанта сверкнули жадным огнем.

— О, сеньор, информасьон мучо! Си!

Брэнд вытащил фотографию Серкиса, не слишком удачную, поскольку это был оттиск с газетного фото трехлетней давности. На этой фотографии Серкис выглядел весьма привлекательным мужчиной лет сорока, немного растолстевшим, начинающим лысеть, но все еще темноволосым, с роскошным римским профилем и четкими чертами лица. Единственное, что в этом лице неприятно поражало, — глаза. Очень светлые, почти прозрачные, белые, как у призрака. Глаза хищника.

Мальчик всмотрелся в фотографию и стал неистово кивать, крича:

— Си! Это есть брат!

Брэнд велел себе не радоваться раньше времени. Он уже не раз слышал, что темноволосый американец совсем недавно был здесь, но уехал каких-то два часа назад…

— Брат? Чей брат?

Мальчик закатил глаза от непомерных умственных усилий.

— Я знать брат как этот человек.

— Брат мне не нужен. Я ищу этого человека. Серкис.

— Это не он. Он очень тонкий. Совсем тонкий. Но глаза такие. Брат!

Человек с такими же глазами…

Брэнд вынул из кармана пять долларов, и парень схватил их быстрым, неуловимым движением смуглой ручонки. Брэнд покачал головой и достал купюру в десять долларов. Глаза мальчика горели едва ли не ярче полуденного солнца.

— Это будет — тебе. Покажи этого человека. Брата. Где он живет.

— Да, сеньор, моя знать. Моя отвести. Хороший сеньор!

Странную они составляли пару — смуглый, худой, голодный и грязный мексиканский оборванец и высокий, привлекательный, рыжеволосый американец, шагающие рядом по пустынной улице крошечного городка.

Вероятно, здесь нечасто бывали американские туристы, и Брэнд гадал, почему Серкис выбрал именно этот городок. Впрочем, понятно. Он же прятался не от мексиканцев…

Они завернули за угол, и мальчишка указал на маленький деревянный домик, больше смахивавший на хижину. Стоял домик в самом конце улицы, а вокруг него в живописном беспорядке располагались самые разнообразные средства передвижения: от разбитого вдребезги «ягуара» до смирного серого ослика, привязанного к бамперу джипа без колес и смиренно жующего найденный клочок сена.

Подойдя поближе, Брэнд разглядел вывеску над дверью, на которой скорее угадывались, чем были видны, изображения бокалов с разноцветными напитками и стертые пылью и временем буквы. Крошечные окна были грязными и почти не пропускали внутрь света.

Мальчишка ткнул пальцем в домик и отчаянно закивал лохматой головой. Брэнд сурово глянул на него и спросил:

— Он здесь? Не врешь?

Мальчик изобразил целую пантомиму, и если Брэнд правильно его понимал, предполагаемый Серкис уже несколько дней беспробудно пил в этом самом кабаке.

Когда дверь открылась, в нос Брэнду ударил крепкий дух алкоголя и дешевых сигар. Он осторожно вошел внутрь и замер, привыкая к полумраку после яркого солнца.

— Чудное местечко…

Он вглядывался в лица посетителей, пытаясь отыскать Серкиса. Темные волосы… жаль, здесь все темноволосые. Но у Серкиса белая кожа и странные светлые глаза, это должно быть сразу заметно…

Никто под описание не подходил, и Брэнд почувствовал, как разочарование охватывает его с новой силой, но в этот момент мальчонка с силой дернул Брэнда за штанину, указывая в темный дальний угол.

Человек сидел спиной к Брэнду, и тому сразу стало ясно, почему он проглядел его сначала. На воротник грязной фланелевой рубашки падали неряшливые седые пряди жидких и сальных волос. Человек смотрел прямо перед собой, в грязное окошко, где был расчищен крохотный кружочек относительно чистого стекла. Видимо, этого человеку вполне хватало для обзора.