Муж объелся груш - Веденская Татьяна

– Я так и знал, что ты совсем не та, за кого себя выдаешь.

– Да, я – это не я, – хищно улыбнулась я, облизнув губы. – На самом деле я немецкий шпион, ты раскусил меня. Теперь ты откроешь мне военную тайну.

– Если ты захочешь, я ее тебе даже покажу, – с намеком продолжил он, выразительно посмотрев на меня. Его взгляд скользнул по моему лицу, спустился к вырезу рабочей белой блузки, пересчитал пуговицы на пиджаке и под конец сполз к коленкам в тонких колготках. Я почувствовала, что мне трудно дышать. Наверное, от вина. Но его предыдущая фраза вдруг заинтересовала меня больше, чем желание снова его поцеловать.

– А кстати, скажи, за кого я себя выдаю? Что ты имеешь в виду?

– Ты о чем? – хрипло переспросил он, подбираясь дрожащими пальцами к застежкам моего бюстгальтера.

– Ты сказал, я совсем не та, за кого себя выдаю. Что это значит? – Я внимательно следила за тем, как менялось выражение его лица. Сначала оно было разочарованным, его руки выскользнули обратно из-под моей блузки. Потом он, чуть посерьезнев, снова посмотрел на меня.

– Ты, как бы это сказать, выглядишь таким… неуверенным ребенком. Знаешь, как будто ты потеряла мамку и теперь вот-вот расплачешься.

– Я выгляжу ребенком? – удивилась я.

– Во всяком случае, я просто потрясен. Никак не ожидал, что ты окажешься столь страстной женщиной.

– То есть, если на меня смотреть со стороны, во мне нет никакой страсти? – удивилась я. Хотя чего удивляться, если я и сама никогда раньше ее в себе не ощущала. Сегодня просто какой-то день открытых дверей внутрь самой себя.

– Я этого не говорил, – помотал головой он, против воли спускаясь взглядом к моей груди. Кстати, интересно, что он думает о моей груди. Денис всегда говорил, что грудь – это не мое сильное качество. Впрочем, если верить ему, сильных качеств у меня не было вообще. Федор смотрел на мою грудь как кот на сметану. Может, она не так уж плоха. Надо будет подумать на досуге, надо будет провести сравнительный анализ. Или… чем черт не шутит, ладно!

– Скажи, тебе нравится моя грудь? – спросила я у Федора, густо покраснев. Господи, неужели это говорю я? Своими губами! Позор, слышал бы меня папа.

– Мне нравится все, – прохрипел он, притянув меня к себе. Его губы приникли к моим, он обхватил меня и прижал к себе так, что я невольно соскользнула с сиденья и уперлась бедром в какой-то рычаг. Интересно, кстати, как он называется. Нет, я преступно мало знаю о том товаре, что продаю.

– А конкретнее? Только без пустых комплиментов, – попросила я, через силу остановившись. – Что насчет груди? Как она – маленькая или большая? Как ты бы ее оценил по десятибалльной шкале?

– Ты с ума сошла? Что ты со мной делаешь? Хочешь, чтобы я свихнулся и набросился на тебя прямо тут? А ведь ты, между прочим, только что из обморока. Мне страшно тебя даже пальцем тронуть, – взволнованно прошептал он, хватаясь руками за голову.

Я усмехнулась и совершила то, от одной только мысли о чем раньше провалилась бы сквозь землю. Но выпитое вино, а также главным образом годы жизни в ощущении собственной нелепости и ничтожества сделали свое черное дело. Я усмехнулась, глядя на моего растревоженного рыцаря. Возможно ли, что ценность женщины спасенной много выше, чем не спасенной им? Да, это возможно. Похоже на то.

– Это же простой вопрос. И он для меня совсем не праздный, поверь, – я говорила деловито, расстегивая пуговицы блузки. – Вот эта грудь. Что ты о ней скажешь? Мне это нужно знать.

– Я… ты просто невозможна, – как-то глухо пробормотал он, тяжело дыша. – Эта конкретная грудь выше всяких похвал. О боги, застегнись. Или я за себя не отвечаю.

– Ладно, – ухмыльнулась я и застегнулась обратно. Значит, грудь нормальная. Или он врет? Непохоже. Сидит – взлохмаченный, растрепанный, стреляет глазами и явно хочет меня схватить и утащить куда-нибудь на край света. Почему же я раньше никогда не видела таких взглядов? Даже если вспоминать наш с Денисом многотрудный роман, это я больше смотрела на него как на небожителя, спустившегося с Олимпа, чтобы почтить мимолетным вниманием серую и невыразительную жительницу грешной земли. Денис никогда не терял голову. Даже в первую брачную ночь он был деловит, сосредоточен и обстоятелен – но он не был страстным. Он никогда не смотрел на меня такими глазами.

– Скажи, Мария, ты смерти моей хочешь? Ты поедаешь мужиков на ужин? – спросил Федор, вытерев пот со лба.

– Конечно, нет, – улыбнулась я. – Я же худею, ты помнишь? Я на диете.