Поцелуй, чтобы вспомнить - Медейрос Тереза

— Лаура умерла, да? — спросила она, прежде чем он успел раскрыть рот. — Вот зачем вы пришли. Чтобы сказать, что она умерла.

Николас прислонился к столбу, подпиравшему крышу.

— Я пришел, чтобы сказать, что твоя сестра пришла в себя.

Недоверчивый взгляд Лотти взлетел к его лицу.

Он кивнул.

— С ней все будет в порядке. Завтра утром она уже сможет подняться с постели.

На глаза Лотти снова навернулись слезы, но прежде чем они смогли смыть с ее лица страдание, она быстрым движением вытерла глаза.

— Как я теперь смогу смотреть ей в глаза? Она никогда не простит мне то, что я сделала. Как она сможет?

— Она не знает, что должна прощать тебя за что-то, кроме плохо испеченного пирога. Я не сказал ей.

Слезы Лотти высохли так же резко, как появились.

— Почему? Почему вы это сделали?

Он пожал плечами.

— Я точно не помню, но думаю, что когда-то и мне было десять лет. Но не стоит повторять свои ошибки, — сузив глаза, добавил он. — Ты пыталась сыграть со мной злую шутку, и я не советую тебе пытаться ее повторить.

Лотти с угрюмым сопением поднялась на ноги.

— Пирог не причинил бы большого вреда такому буйволу, как вы.

Она хотела пройти мимо него к лестнице, но он крепко схватил ее за руку и заставил встать перед ним.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе, Лотти, и могу предположить, почему.

Он почувствовал, как по ее тельцу пробежала волна дрожи.

— Можете?

Он кивнул, смягчая голос и хватку.

— Веришь или нет, но я не собираюсь занять твое место в сердце твоей сестры. И в нашем доме всегда будет место для тебя и Джорджа, пока вы этого хотите.

С минуту ее словно раздирало желание броситься ему на шею и обнять. Но вместо этого, она вывернулась из его руки и без слов стала спускаться по лестнице.

Николасу пришлось заметно удалиться от дома, чтобы найти Джорджа. К тому времени, когда он добрался до сгоревших руин на краю Ардена, дождь совсем прекратился и оставил после себя легкий туман, стелившийся по земле как дым. Пригнувшись, Николас подлез под сломанную балку и нашел Джорджа точно там, где и указала Куки — в разрушенном дымоходе того, что, должно быть, когда-то было гостиной приходского священника. Мальчик сидел, запрокинув голову, и смотрел в небо через зияющее отверстие в том, что когда-то было крышей.

Николас не стал ждать, пока тот заподозрит самое худшее.

— Твоя сестра пришла в себя. С ней все будет в порядке.

— Я знаю. — Джордж холодно и высокомерно посмотрел на него. — Я не оставил бы ее с вами, если бы думал иначе.

Николас приблизился, стараясь не вставать на гнилые доски.

— Это место опасно. Я удивлен, что его не снесли еще давным-давно.

— Леди Элеонора и Лаура хотели снести дом, но я и слышать об этом не хотел. Каждый раз, когда они поднимали эту тему, я закатывал такую истерику, по сравнению с которой Лотти выглядела просто ангелочком. — Джордж продолжал смотреть в небо, как будто надеясь, что за облаками сверкнет хоть одна звезда. — Знаете, ведь это я оставил горящую лампу той ночью. И за все годы Лаура ни разу этим меня не попрекнула.

Николас нахмурился.

— Ты был всего лишь ребенком. Это был несчастный случай. Ужасная трагедия.

Джордж поднял обугленную щебенку и подбросил ее в воздух.

— Знаете, я помню их. Своих родителей.

— Тогда тебе очень повезло, — тихо сказал Николас, чувствуя, как болезненно отдается пустота в собственной груди.

Джордж покачал головой.

— Иногда я в этом не так уверен. — Отряхнув с рук пыль, он встал, его узенькие плечи ссутулились. — Если вы пришли, чтобы забрать меня на порку, я не буду сопротивляться.

Николас поднял руку, останавливая его.

— Я не знаю, имел ли ты отношение к выходке Лотти, и меня это не интересует. Я здесь не поэтому.

— Тогда почему же? — потребовал ответа Джордж, больше не делая попыток скрыть свой воинственный настрой.

— Поскольку, кажется, твоя сестра собирается прожить долго достаточно, чтобы стать моей женой утром в следующую среду, мне становится необходим шафер. Я надеялся, что ты сочтешь за честь стать им для меня.

У Джорджа от удивления отвисла челюсть.

— Я не могу быть шафером, — с горечью сказал он. — Разве вы не знаете? Я всего лишь мальчик.

Николас покачал головой.

— Истинная мера настоящего мужчины не имеет никакого отношения к возрасту — и имеет к тому, насколько хорошо он заботится о тех, кто зависит от него. Я видел, сколько ты делаешь всего здесь: как колешь дрова, помогаешь Доверу с овцами и заботишься о сестрах. И Лаура заверила меня, что для шафера обязательны только два качества — он должен быть холостяком и моим другом. — Николас протянул ему руку. — Мне хочется думать, что ты подходишь по обоим.