Вернуть любовь - Робертс Нора

— Нет. — Агент плеснул себе вино в бокал. Солнце бросило на скатерть красную тень.

— Почему? — В голосе Рейвен сквозило раздражение.

— Это не для вас. — Хендерсон поднял руку, чтобы прекратить спор. — Я знаю продюсера этого шоу. Это не для вас.

Рейвен поникла. Знание им своего дела не подлежало сомнению.

— Хорошо, забудьте об этом шоу. Но что тогда?

— Хотите десерт?

— Нет, только кофе.

Хендерсон позвал официанта и заказал для себя пирог из черники и кофе для обоих. Затем откинулся на стуле.

— А что с мюзиклом «Фантазия»?

— Партитура закончена, — сказала она.

— И?

— И? — переспросила она. Веселые глаза Хендерсона прищурились. — Она закончена, — повторила Рейвен. — Да, в сущности, закончена. Я не могу предвидеть всех вопросов, которые могут возникнуть. Но уверена, что Брэндон или его агент свяжется с вами, если будут какие-либо затруднения.

— Стиву Джаретту, вероятно, захочется, чтобы вы оба были тут во время съемок фильма, — мягко сказал Хендерсон. Рейвен хмуро рассматривала золотую каемку бокала.

— Да, вы правы, я не подумала об этом. Ладно… — Она отодвинула бокал. — Я решу все это, когда придет время.

— Когда же оно придет?

Она спокойно посмотрела на Хендерсона, но мысли ее были далеко.

— Мы написали великолепную музыку, каждый из нас внес свою долю. Я уверена в этом. Мы работали на удивление слаженно.

— Вы думали, что не поладите? — Толстый агент ел пирог…

— Да, я предполагала, что не обойдется без споров. Но еще раз повторяю, мы прекрасно работали вместе.

— Вы хорошо работали вместе и до того, — сказал он. Рейвен нахмурилась, но он продолжил — Знаете, ведь нарасхват пошли пластинки после вашего совместного выступления в Нью-Йорке. Вы получили отличную прессу.

— Да. — Певица задумчиво мешала ложечкой кофе. — Я была уверена в успехе.

— Меня засыпали кучей запросов за последнюю неделю. — Он говорил вкрадчиво, несмотря на хмурый вид собеседницы. — Из-за границы, — сказал он с улыбкой, — таких же восторженных, как и здесь. Я устроил маленькую вечеринку, и предметом разговоров, по большей части, были вы и Карстерс.

— Я же сказала, мы хорошо работаем вместе. Брэндон прав: как артисты мы очень подходим друг к другу.

— А лично? — Хендерсон снова откусил от куска пирога.

— Хорошо, вот вы и добрались до сути.

— Вы не хотите ответить мне? — Агент все еще был занят пирогом. — Тогда скажите все это ему сами.

— Кому?

— Карстерсу, — произнес Хендерсон и налил в кофе сливки. — Вон он идет сюда.

Рейвен повернулась и встретилась глазами с Брэндоном. В их взглядах промелькнули одновременно и радость, и гнев. Первым побуждением Рейвен было вскочить со стула и побежать к нему. Однако она подавила свой порыв, пристально наблюдая за выражением лица Брэндона. Но его взгляд остался ледяным. Рейвен обеспокоенно смотрела, как он пробирался к ней между столиками. Посетители ресторана обращали на него внимание, но его, видно, это не занимало. Рейвен заметила, что в зале воцарилось молчание.

Он подошел к ней, не произнося ни единого слова и не замечая, как она на него смотрит. Рейвен подавила желание подать ему руку. Она побоялась, что он не примет ее. Глаза Брэндона метали молнии. Хендерсон предусмотрительно подобрал вытянутые ноги.

— Пойдем!

— Пойдем? — бессмысленно повторила она.

— Сейчас же! — Брэндон схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

— Брэнд!..

— Сейчас же! — повторил Брэндон. Он пошел, таща ее за собой. Рейвен спиной чувствовала сопровождавшие их взгляды. Радость и тревога — все смешалось в ее сознании.

— Оставь меня! — просила она. — Что ты позволяешь себе? Ты не можешь тащить меня на виду у всех! — Она была возмущена и смущена его поведением и что-то еще бормотала, в то время как Брэндон увлекал ее к выходу, крепко держа за руку. — Брэнд, оставь это! Я не хочу, чтобы со мной так обращались в публичном месте!

Он заколебался и повернулся к ней лицом, оно было суровым.

— Ты предпочитаешь, чтобы я все сказал тебе здесь и сейчас? — Его голос прозвучал спокойно и холодно при гробовом молчании зала.

Его неистовый характер был выставлен на всеобщее обозрение.

— Нет. Но нет и надобности устраивать здесь сцены, Брэнд.

Она боролась за свое достоинство, стараясь говорить тише.