От любви не спрячешься - Гибсон Рэйчел

Себастьян поставил машину на привычное место на стоянке и направился к подъезду. Лифт уже ждала женщина в тренировочном костюме. Рядом с ней стоял мальчик в футболке. В лифт они вошли втроем.

– Вам какой этаж? – спросил Себастьян, когда двери закрылись.

– Шестой, пожалуйста.

Он нажал кнопки 6 и 8 и прислонился спиной к стене.

– А я болею, – гордо сообщил мальчик.

Себастьян вгляделся в бледное худенькое личико.

– Ветрянка, – пояснила женщина. – Надеюсь, вы успели переболеть?

– В десять лет.

Да, и во время болезни мама натирала его розовым каламиновым лосьоном.

Лифт остановился. Незнакомая соседка нежно положила ладонь на плечо сына, словно опасаясь, что ребенок останется и уедет выше. Пока двери не закрылись, Себастьян успел расслышать негромкие слова:

– Сейчас сварю тебе бульон и постелю на диване, возле телевизора. Так что можешь покрепче обнять собаку и весь день смотреть мультики.

Себастьян проехал еще два этажа, вышел из лифта и свернул налево, к своей квартире. Поставив чемодан на кафельный пол у входа, он удивился неожиданно гулкому звуку. Да, дом встречал хозяина безжизненной тишиной и пустотой. Хоть бы собака радостно залаяла, что ли? Впрочем, собаки у него не было никогда, даже в детстве. Может, все-таки стоит завести? Например, мускулистого боксера.

Через огромные окна проникал дневной свет. Себастьян прошел через просторную комнату в кухню и положил ноутбук на мраморную поверхность консоли. Поставил на плиту кофейник и попытался найти разумное оправдание своему неожиданному интересу к собакам. Никаких секретов: он просто устал. А собака нужна ему меньше всего. На данный момент он не в состоянии заботиться даже о растении, не говоря уже о животном. Жизнь заполнена до предела, а потому задумываться об одиночестве просто нелепо.

Себастьян перешел в спальню и осмотрелся. Может быть, проблема в самом жилище? Слегка не хватает… уюта, домашнего тепла? Конечно, не собаки, а чего-то другого. Попробовать переехать? Вдруг он похож на мать больше, чем ему кажется? В таком случае ему предстоит поменять немало домов, прежде чем найдется единственный и незаменимый.

Себастьян опустился на край постели и снял ботинки. В шнурки въелась пыль с улиц Раджвары. Он стянул носки, снял часы и направился в ванную.

Несколько лет назад он пытался уговорить мать выйти на пенсию и подыскать другой дом. Предлагал купить нечто оригинальное, новое и интересное, однако мать отказалась решительно и наотрез. Она очень любила свой дом.

– Двадцать лет искала свое место на земле, – последовал убедительный аргумент. – Наконец нашла и больше никуда переезжать не собираюсь.

Себастьян разделся, сунул руку в душевую кабинку и повернул прохладный медный вентиль. Залез под теплый душ. Если матери потребовалось двадцать лет, чтобы найти дом по душе, то у него, наверное, есть в запасе несколько лет, чтобы понять и осознать собственные стремления. Вода приятно обрекала голову и лицо. Он закрыл глаза и почувствовал, как отступает напряжение. На свете немало поводов для стрессов. Но вот уж квартира таким поводом для него не является. Во всяком случае, на данный момент.

Необходимо продать дом матери. И сделать это, не затягивая. Лучшая ее подруга и сотрудница Мирна вывезла из салона все парикмахерское оборудование и растения. А консервированные и сухие продукты пожертвовала местному продовольственному банку. Себастьяну предстояло определиться с остальными вещами. Как только эта проблема разрешится, жизнь вернется в нормальное русло.

Он намылил руки и лицо. Подумал об отце и спросил себя, чем сейчас может заниматься старик? Вполне возможно, обрезает розы. Потом Себастьян вспомнил о Клер. Точнее говоря, о поцелуе. В тот вечер он не кривил душой: действительно был готов на все, лишь бы остановить ее слезы. Да, при виде женских слез Себастьян ощущал себя потерянным и беспомощным. В детстве в подобных случаях или пускал в ход кулаки, или швырял в волосы плаксы какого-нибудь жука… Ну а сейчас нашел другой выход. Наверное, более подходящий.

Себастьян подставил лицо под струю, чтобы смыть мыло. Впрочем, кое в чем он все-таки солгал Клер. Извиняясь за поцелуй, на самом деле он не испытывал ни малейшего раскаяния. А повернуться и уйти, оставив Клер в темноте аллеи, оказалось невероятно трудно. Но зато и очень мудро. Из всех знакомых Себастьяну свободных женщин Клер Уингейт оставалась для него самой недоступной. Он не имел права ни целовать ее, ни прикасаться к ней. А о забавах нагишом нечего было и думать.