Само совершенство. Том 1 - Макнот Джудит

— Каким-то образом даже в этом бесформенном свитере ты выглядишь совершенно восхитительно.

Слишком поздно сообразив, что после пяти лет вынужденного воздержания в тюрьме любая женщина покажется прелестной, Джулия осторожно отступила назад.

— Меньше всего на свете мне бы хотелось выглядеть восхитительной для тебя. Наверное, мне лучше переодеться в свою одежду, даже если она не совсем чистая. — С этими словами она повернулась и направилась обратно в спальню.

— Джулия! — почти грубо окликнул ее Зак. От его благодушных интонаций не осталось и следа.

Напуганная резкой сменой его настроений, Джулия послушно обернулась, но продолжала осторожно пятиться назад.

— Выпей немного, — приказал Зак, протягивая ей изящный бокал на длинной ножке, наполненный вином. Второй бокал он держал в другой руке. — Выпей, черт бы тебя побрал! — повысил он голос. Но тотчас же, спохватившись, добавил уже гораздо мягче:

— Это поможет тебе расслабиться.

— А чего ради я должна расслабляться? — продолжала упорствовать Джулия.

Несмотря на упрямо вздернутый подбородок и вызывающий тон, в ее слегка дрогнувшем голосе Зак различил нотки страха, и тотчас же его гнев и раздражение куда-то испарились. За последние двадцать четыре часа их противостояния Джулия проявила такое незаурядное мужество, такую несокрушимую силу духа, что он поневоле начал верить в то, что его не очень-то и боятся. Но теперь, повнимательнее вглядевшись в ее лицо, Зак заметил и синеватые круги под глазами, и чрезмерную бледность. Только теперь он до конца осознал, через какие испытания ей пришлось пройти по его милости. И еще он подумал о том, что перед ним совершенно потрясающая девушка. Такое сочетание доброты, мужества и силы воли поистине уникально. Наверное, именно потому, что он испытывал к ней симпатию… искреннюю симпатию… ему было особенно неприятно, что она продолжает воспринимать его как диковинное и опасное животное. У него возникло сильное желание погладить ее по щеке, немного успокоить, но он благоразумно подавил его. Единственное, чего бы он этим добился, это снова перепугал ее до смерти. Не стал он и извиняться перед ней. Это прозвучало бы по крайней мере лицемерно. И Зак сделал то, чего поклялся себе никогда, не делать. Он захотел убедить ее в своей невиновности.

— Я только что попросил тебя расслабиться… — начал было он, но Джулия решительно перебила его:

— Ты приказал расслабиться, а не попросил. Услышав этот чопорный упрек, Зак невольно улыбнулся:

— Пусть будет так. А теперь я прошу тебя об этом. Окончательно сбитая с толку непонятной нежностью, прозвучавшей в его голосе, Джулия растерянно отпила глоток вина. Скорее для того, чтобы немного оттянуть время и попытаться разобраться в сумятице чувств. Бенедикт стоял всего в полуметре от нее, и его широкие плечи загораживали всю комнату. Джулия неожиданно подумала, что, пока она спала, он наверняка принял душ, побрился и переоделся, и теперь, в черном свитере и таких же брюках, Захарий Бенедикт был гораздо красивее, чем в любом из своих фильмов. Опершись рукой о стену рядом с ее плечом, он снова заговорил, и в его глубоком, бархатистом голосе звучала все та же странная, непонятная нежность:

— По дороге сюда ты спрашивала меня о том, действительно ли я совершил преступление, за которое меня осудили. В первый раз я попытался просто отмахнуться от твоего вопроса, во второй отвечал нехотя и как будто не совсем искренне. Теперь же я по собственному почину говорю тебе истинную правду…

С трудом оторвав взгляд от его лица, Джулия уставилась на рубиново-красное вино в своем бокале. Она уже догадалась, что именно ей предстояло сейчас услышать, и боялась, что в нынешнем непонятно расслабленном состоянии действительно поверит этой лжи.

— Посмотри на меня, Джулия.

Со странной смесью страха и какой-то пугающей надежды Джулия подняла голову и встретилась с прямым и твердым взглядом янтарных глаз.

— Я не убивал свою жену. Ни ее, ни кого бы то ни было другого. Меня осудили за преступление, которого я не совершал. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поверила хотя бы в вероятность того, что я говорю правду.

Джулия отчаянно сопротивлялась все растущему в ней сомнению в его виновности, но внезапно перед ее мысленным взором всплыла сцена на мосту. Вместо того чтобы удержать в машине, он не только выпустил ее, но и снабдил теплыми одеялами на тот случай, если мост все-таки не выдержит и рухнет в ледяную бурную горную реку. Она вспомнила отчаянную мольбу в его голосе там, на снегу, когда она согласилась подыграть ему, чтобы не подвергать опасности жизнь ни в чем не повинного человека. Теперь она понимала, что Зак и не собирался использовать свой пистолет, хотя мог бы это сделать. А потом Джулия вспомнила его поцелуй — настойчивый и жесткий сначала, но мягкий, нежный и чувственный в конце. С самого рассвета она усиленно пыталась забыть этот поцелуй, но живые и непонятно будоражащие воспоминания все время возвращались обратно.

Глубокий, красивый, волнующий голос говорил;

— Пойми, для меня это первая нормальная ночь за последние пять лет… а если полиция выйдет на мой след, то, возможно, и последняя в жизни. Мне бы очень хотелось, чтобы ты помогла мне максимально скрасить ее.

И внезапно Джулии захотелось уступить. Во-первых, несмотря на короткий сон, она по-прежнему чувствовала себя очень уставшей и была просто не в состоянии продолжать их непрекращающуюся пикировку. Во-вторых, она умирала от голода. А в-третьих, она устала от постоянного чувства страха и не хотела больше бояться. Но воспоминания о поцелуе не имели к этому решению никакого отношения! Они были здесь совершенно ни при чем! Так же как и внезапная, неведомо откуда взявшаяся убежденность в том, что он действительно говорит правду.

— Я невиновен в атом преступлении, — еще раз повторил Зак, не давая ей отвести взгляд.

Его слова потрясли Джулию, но она все еще продолжала упорно сопротивляться собственным чувствам, стараясь не позволить им взять верх над разумом.

— Если же ты все-таки не можешь поверить в то, что я тебе сказал, — в этом месте голос Зака немного посуровел, — то попытайся по крайней мере сделать вид, что веришь мне, и помоги скрасить эту ночь.

Подавив жгучее желание согласно кивнуть, Джулия осторожно спросила:

— Что ты имеешь в виду под словом «скрасить»?

— Беседу, — последовал неожиданный ответ, — за последние годы я успел забыть о том, какое это удовольствие — непринужденно беседовать с умной женщиной. Правда, я успел забыть и о том, что такое приличная еда, камин, лунный свет, льющийся сквозь незарешеченные окна, хорошая музыка и хорошенькие женщины, — сказал он и с улыбкой добавил, причем в его голосе появились вкрадчиво-льстивые нотки: