Мщение или любовь - Кендрик Шэрон

— Так почему же? — вдруг потребовал он ответа.

Так много всяких «почему».

— Я не умею читать чужие мысли! — сказала она. — Что «почему»?

— Почему вы притворились, что не узнали меня?

Роми улыбнулась и решила прибегнуть к наглости.

— Наверно, потому, что мне не нравится, когда мной манипулируют.

— Манипулируют?

— Вот именно.

— И кто же вами манипулирует?

— Бросьте-ка сами вы притворяться, — сказала она язвительно. — Вы, кто же еще. Вы специально взяли на себя труд сделать заказ от имени одной из ваших менее известных компаний, занимающихся земельной собственностью, чтобы не называть настоящую фамилию. И для того, полагаю, чтобы ошеломить меня при встрече. Какой реакции вы ожидали, Доминик? Надеялись, что я упаду в обморок у ваших ног, встретившись с вами лицом к лицу? Его серые глаза сузились.

— Вы хотите сказать, что знали, с кем встретитесь?

— Разумеется, знала! — презрительно фыркнула Роми. — Или вы вообразили, что я с радостью хватаюсь за любой заказ, не позаботившись сначала проверить, от кого он? Моя работа связана с тем, что я бываю у заказчиков дома, часто даже живу у них по несколько дней. К тому же я женщина! Неужели вы полагаете, что я стану рисковать и не позабочусь получить кое-какую информацию о том, кто меня нанимает? У меня деловое предприятие, Доминик, а не кружок вязания на спицах! Он взглянул на нее со сдержанным восхищением.

— Так-так-так, Роми, — сухо заметил он. — Похоже, вы приобрели по крайней мере капельку здравого смысла за эти годы. Жаль, что этого, не случилось на пять лет раньше. Его снисходительное замечание еще больше разозлило Роми. Она возмущенно втянула в себя воздух.

— Но даже если бы я не ожидала, что встречусь с вами, почему вы решили, что я обязательно должна вас узнать? Почему нельзя предположить, что я могла и не узнать вас? Воображаете, вы так великолепны, что это делает вас незабываемым? Уверены, что ваш образ навечно впечатывается в память любой женщины, познакомившейся с вами?

— Я был бы немало удивлен, если бы вы меня не узнали. Но совсем не потому, что я был вашим шафером. Как-никак у нас с вами было весьма интересное, общее приключение, не так ли? — Он лениво улыбнулся, и Роми стало жарко при мысли, что он вспоминает ту эротическую сцену в лифте. — Хотя, должен признаться, очень многие женщины говорят мне, что у меня незабываемое лицо.

Его слова полосовали ее, словно ножом, и Роми потребовалась вся сила воли, чтобы не наброситься на него в припадке ревнивой ярости — чувства, на которое она, как ей было известно, не имеет права.

— О, вот как?

— Да. — Он высокомерно усмехнулся. — Именно так.

— Доминик Дэшвуд, — заявила Роми запальчиво, — вам никто никогда не говорил, что вы — просто наглый… наглый…

— Ублюдок? — сухо предположил он. — Вы имеете в виду это слово? Говорите его вслух, Роми, не стесняйтесь. Это ведь так и есть. Роми посмотрела на него в упор.

— Нет, благодарю вас. Я бы употребила гораздо более продуктивное оскорбление, чем «ублюдок». А вы, по-моему, ищете предлог для крупной ссоры.

Его усмешка вдруг погасла, и он медленно и выразительно покачал своей темноволосой головой.

— Вовсе нет. Внебрачное рождение больше не является пятном позора каким оно было, когда я рос.

Она удивленно взглянула на него. Неужели сквозь его броню проступает что-то похожее на ранимость? Невероятно! Роми всегда считала Доминика безжалостным негодяем и соблазнителем. Но теперь, достигнув зрелости, она признавалась себе, что, вероятно, грешила слишком упрощенными суждениями. Может, в школе он был объектом насмешек? Может, в детстве его высмеивали и издевались над ним, потому что он имел несчастье родиться внебрачным ребенком? Она впервые утратила какую-то долю своей изначальной настороженности. Очертания ее рта смягчились, а губы неосознанно выпятились от прилива сочувствия. Что же в этом человеке такого, что вызывает у нее желание обнять его и утешить? Даже после того, что между ними произошло тогда… Она смотрела на него, и внезапная тишина заставила ее остро почувствовать их отрезанность от остального мира. Ее мысли сразу же проникли на запретную территорию — как только она позволила взгляду скользнуть вниз на великолепную выпуклость, пройтись по всему мускульному совершенству, скрывающемуся под брюками из тонкой льняной ткани. А шелковая рубашка, которая была на нем, изумительно подчеркивала его твердый, плоский живот и силу мускулистых рук. Роми в отчаянии закрыла глаза, а когда открыла их, то увидела, что он пристально смотрит на нее.