Вернуть любовь - Робертс Нора

Через годы принцесса приобрела репутацию любимицы публики, знаменитой по праву. Ее карьера состоялась, более того — стала смыслом ее жизни. Певица научилась справляться с трудностями.

После сверкающего красно-серебряного платья Рейвен переоделась в черный в обтяжку костюм и почувствовала себя, как в собственной второй коже. Всем своим существом она ощутила это единство одеяния и тела. Но после критического осмотра костюма девушка все же решила, что он вызывающе сексуален.

— Нет, я не стану приобретать такой костюм для турне по Европе, — сказала она, еще раз разглядывая свой силуэт в зеркале. — Уэйн, не знаю, хватит ли у меня смелости надеть его.

— Брось, костюм фантастический.

— Но не рассчитанный на снобов-аристократов. — Рейвен повернулась и заметила, как пристально он разглядывает ее профессиональным взглядом. — Он слишком откровенен…

— У тебя красивое миниатюрное тело, Рейвен. Ни одна из моих клиенток не наденет платье без того, что ты называешь «откровенным». Хорошо, снимай его. Костюм прекрасен именно в таком виде, я не стану его переделывать. Со временем ты поймешь, что он — для тебя.

— Я буду чувствовать себя, как на осмотре у врача, — сказала Рейвен, надевая синие брюки в обтяжку и блузку. — Кто знает самые большие секреты о нашем теле? Только портной.

— А кто знает еще больше о ваших секретах, дорогая? Женщина становится болтливой, когда она полуодета.

— Представляю, какие очаровательные сплетни тебе известны. — Застегнув пояс, Рейвен подошла и дружески прильнула к плечу своего друга. — Расскажи что-нибудь ужасно нескромное и шокирующее. Расскажи, Уэйн, ведь ты все о всех знаешь.

— У Бабс Кертн появился новый любовник.

— Я же просила шокирующее, — возмутилась Рейвен, — а не предсказуемое.

— Я под присягой поклялся хранить секреты своих клиентов.

— Какое жестокое разочарование. — Рейвен отошла, чтобы забрать пальто и шляпку. — Колосс на глиняных ногах.

— Ну, Лорен Чейз только что подписала контракт на главную роль в мюзикле «Фантазия», — пробормотал Уэйн.

Рейвен остановилась на полпути к двери.

— Что-о-о? — Она порывисто дернулась.

— Я так и знал, что это тебя заинтересует.

— Лорен Чейз… Да, она вполне подойдет. Кто работает над партитурой, Уэйн? — Рейвен стиснула его плечи и закрыла глаза. — Давай, говори же. Я переживу.

— Она не знает, Рейвен. Ты так нарушишь мне кровообращение, — добавил он, освобождаясь от ее рук.

— Она не знает! — Девушка застонала и движением, которое заставило Уэйна содрогнуться, нахлобучила на голову шляпку — Это еще хуже, в тысячу раз хуже! Какой-то безликий, никому не известный сочинитель, не способный толком понять даже общий замысел произведения, будет пыхтеть за роялем, делая непростительные ошибки.

— Всегда найдется кто-то талантливый, кто, возможно, исправит их.

— Ты на чьей стороне? — спросила она и накинула на плечи жакет.

Он посмотрел на нее, потрепал по щеке и звучно поцеловал.

— Иди домой и спустись на грешную землю, дорогая. Это тебя успокоит.

— Я пойду не домой, а в соседний магазин, к Флоренс Де Милл, — с угрозой произнесла она имя главной конкурентки Уэйна.

— Я пропущу эти злые слова мимо ушей, — насмешливо сказал модельер. — Ведь у меня золотое сердце.

Рейвен улыбнулась и оставила его со своими незаконченными платьями.

Когда певица вернулась домой, ее встретила тишина. Она почувствовала запах лимона и гвоздики, значит, в доме была уборка. По привычке она бросилась в музыкальный салон и убедилась, что там, слава Богу, никто ничего не трогал. Она, несмотря на свою неорганизованность, не терпела, когда в ее любимой комнате нарушали известный ей одной порядок.

Рейвен купила дом такого размера, чтобы можно было свободно по нему бродить. Она выросла в маленькой комнатушке и боялась замкнутого пространства. Ей нравился аромат чистоты. И она ненавидела больницы с их специфическими запахами, дым от дешевых сигарет, тошнотворно сладкий дух вчерашней выпивки. Этот прекрасный дом она смогла приобрести благодаря своему голосу, благодаря своей каторжной и такой любимой работе.

Рейвен кружила по комнате, наслаждаясь ее теплом и уютом. Я счастлива, думала она, счастлива оттого, что нахожусь здесь. Она выхватила розу из китайской вазы и, спускаясь в холл, запела. В библиотеке ее остановил вид голых ног Джули, лежащих на письменном столе.