Любовь до белого каления - Ларина Арина

– Скучная ты, нет в тебе искры, – вздохнула Наташка.

Татьяна и сама знала, что она скучная. Только не совсем скучная, скорее – рассудительная. И эта рассудительность мешала ей жить в полную силу. Она, как аквалангист с ограниченным запасом кислорода, старалась дышать чуть-чуть, словно экономила эмоции. Оправдать себя можно было только одним: у меня ребенок, следовательно, уровень ответственности за поступки и их последствия должен быть выше. А на самом деле не было ни поступков, ни последствий. Только страх опять поверить и обмануться. Она и не верила, стараясь каждому показывать свое превосходство. Вот такая, мол, я, беру, пользуюсь и выбрасываю. Никто никому ничего не должен, никто ни от кого не зависит. Но по ночам до слез хотелось зависеть. Амплуа железной леди надоело ей до чертиков, только приходилось держать марку: перед подчиненными, перед начальством, перед самой собой. Никто и никогда не посмеет больше так нагло и беспардонно использовать ее, словно туалетную бумажку, и спустить в канализацию жизненных передряг. Счастливого плавания!

– …Хочешь, я попрошу его привести друга для тебя? Это же не по газете и не на улице, – дошел до Татьяниного сознания голос Ведеркиной. Преданная Наташка никак не могла успокоиться: если ей было хорошо, то следовало осчастливить всех окружающих.

– Нет, Натуль, не надо, – примирительно сказала Татьяна. – У меня ребенок, мне некогда…

– Вот в этом ты вся! Да твой «ребенок» скоро в подоле принесет! Типун мне на язык. Но я больше чем уверена, что у твоей Каришки кто-то уже есть.

– Спятила, что ли? – возмутилась Татьяна, моментально забыв про все переживания. Обрывки и зачатки мыслей о собственном счастье сдуло как шелуху порывом ветра. – Ей всего тринадцать!

– Ты отстала от жизни, мамаша! Не всего тринадцать, а уже тринадцать. В ее возрасте некоторые уже рожают.

– Что ты мелешь! – Теперь Татьяна уже совершенно явно обиделась. Дочь была для нее всем, и пошлые намеки в ее адрес воспринимались Таней как личное оскорбление.

– Я открываю тебе глаза на положение вещей. Вот куда она у тебя умотала на ночь глядя?

– К подруге.

Наталья цинично захохотала в ответ:

– Ты бы проверяла на всякий случай. Я ж тоже переживаю, она моя крестница как-никак.

– Я своей дочери доверяю и унижать ее проверками не буду. Ну, ладно, у меня дел куча. Если будут новости про твоего нового – звони.

– Чего заторопилась? – хмыкнула Ведеркина. – Вот скрытная ты. Нет бы сказать: «Спасибо, дорогая подруженька, за подсказку. Позвоню-ка, проверю-ка, а вдруг и правда ребенок загулял». Ты, наверное, в прошлой жизни ослом была, упрямство так и прет из всех дыр. Вот поэтому мужики от тебя и шарахаются. Будь проще, ближе и доступнее, как я.

– Доступные – на Тверской, – отрезала Татьяна. Ей действительно не терпелось перезвонить дочкиной однокласснице, чтобы убедиться, что Ведеркина, как всегда, не права.

– Спасибо на добром слове. Если я права, можешь перезвонить мне завтра на работу поплакаться. Я пожалею, я ж добрая, – закруглила беседу Наташка. – А сегодня не звони, вдруг Егор из-за тебя не дозвонится.

– Здрасьте, тетя Тань, – зачастила Лена. – А Каринка в туалете. Я ей скажу, она вам перезвонит.

Татьяна в сердцах швырнула трубку. Ну, надо же – обманула. Теперь хотя бы стало ясно, что ее насторожило: дочь шуршала курткой. А зачем ей куртка, если Лена живет в том же подъезде, только на пять этажей выше?

С трудом удержавшись от сиюминутного порыва пойти и раскрыть обман, она печально кивнула своему отражению в зеркале. Миловидная брюнетка с мелкими чертами лица и пышной шапкой недлинных волос, уложенных в подобие каре. Грудь – еще пока ничего, талия – уже почти нет, бедра – эх, кому апельсинчиков, ноги – м-да…

Фотомоделью надо родиться. И кому судьба не отвесила выразительных внешних данных, приходится крутиться с тем, что есть. А с годами даже то, что есть, теряет товарный вид и приходит в негодность. Плюс ко всему с годами взрослеют дети. Еще немного, и Кариша уйдет, заживет своей жизнью, а что останется у нее, кроме вечного волнения за свое чадо, текущих рабочих проблем и пронзительного одиночества? Еще месяц назад ответа на этот вопрос у Татьяны не было. Потому что не было перспектив.

На что может рассчитывать симпатичная молодая женщина в наше время? Если не вдаваться в подробности, то на многое. А если в этих отвратительных обыденных подробностях вариться день за днем, то становится ясно – не на что ей рассчитывать! Абсолютно и бесповоротно. Если только чудом свалится с большой тарелки судьбы крохотный кусочек счастья. И то к нему сразу ринутся толпы обделенных этим самым счастьем соплеменниц. Казалось бы, десятки, а то и сотни тысяч одиноких мужчин страдают и никак не могут найти свою единственную. А такое же количество страдающих женщин словно существует в другой плоскости, не пересекаясь со своими потенциальными половинками. Татьяна не смирилась, но морально была готова к одиночеству.

Жизнь текла своим чередом: то пугая, то вдохновляя, но на прошлой неделе все изменилось. В один момент, раз и навсегда.

С Нового года фирму лихорадило. Ходили жуткие слухи про продажу бизнеса, сокращения и прочие трагические варианты развития событий. Татьяна, совмещавшая должность переводчика и менеджера по рекламе, тряслась вместе со всеми. Хотя она была уверена, что бухгалтер Зинаида Семеновна только изображает панический ужас, так как без бухгалтерии еще ни один бизнес не обходился, а вот как раз без рекламы и редких переводов обойтись могли легко. Страх грядущей безработицы подтолкнул Татьяну к поиску нового места, но у нее оказался чудовищный букет дефектов, несовместимый с приличной зарплатой. Она была «уже за тридцать», не знала никакого иностранного языка, кроме английского, не имела водительских прав и не была опытным пользователем компьютера.

В один прекрасный день все сотрудники были поставлены перед фактом – фирма продана. Народ впал в нервическое состояние. Кто-то изображал бурную деятельность, кто-то действительно бросился с нечеловеческим рвением доделывать заброшенные поручения, кто-то тихо собирал свои и чужие вещи, норовя прихватить напоследок бесхозных папок, ручек и карандашей. Слухи множились и росли в геометрической прогрессии. К концу дня дошептались до того, что сотрудники обязаны будут выплатить якобы космическую задолженность предыдущего владельца. Зинаида Семеновна хрипло рыдала, трубно сморкалась и, потрясая клетчатым носовым платком, гудела:

– Не было долгов. Хоть убейте – не было. По отчетам все в порядке.

Народ почему-то не верил и хмуро косился на главбуха, ища в ней корень всех бед. Татьяне мерещилась голодная истощенная Карина с протянутой рукой.