Это мужской мир, подруга! - Веденская Татьяна

– Я... очень приятно провела этот вечер, – сказала я, когда мы вошли в лифт. – Спасибо вам.

– Вам спасибо. Иногда же надо все-таки...

– Что-то, кроме работы? – подсказала я, нажимая на наш этаж.

– Да. Что-то кроме, – повторил он, стоя напротив меня в узком закрытом пространстве.

Мы смотрели друг на друга, и чем тише, чем молчаливее были мы, тем взрывоопаснее становился воздух в лифте. Наши взгляды, соприкасаясь, создавали молнии, сотрясали воздух между нами. Я попыталась приоткрыть губы, чтобы что-то сказать, но в этот момент раздался короткий мелодичный звонок, лифт остановился и открыл двери. На лестничной площадке никого не было, и только длинные прямые линии ковровых дорожек уходили в бесконечность и ночную тишину. Мы стояли, не двигаясь. Ни один не сделал и шага. Его лицо стало серьезным и напряженным, он глубоко дышал и смотрел на меня, не сводя глаз. Я же глубоко вдохнула и шагнула вперед. К выходу, не к нему. И что-то порвалось, какая-то невидимая нить тут же оборвалась, и обрывки ее оттащили нас в стороны друг от друга. Я вышла из лифта, расколотая на две части. Одна моя часть была безумно горда тем, что я совершила. Верность принципам, все такое. Но другая моя часть готова была избить меня кулаками за то, что я сделала.

– Спокойной ночи, – коротко кивнул мне он и моментально исчез в своей комнате.

Номер повис в мертвенной тишине. Стены, потолок, мебель – все было мутным, серым и блеклым в скупом предрассветном свете. День наваливался всей тяжестью, хоть и был совершенно некстати. Я сидела на кровати с бутылкой минералки в руке, одетая, злая, измотанная, и говорила самой себе, что большей дуры еще поискать надо.

«Ложись спать!» – убеждала я себя.

«Беги, прячься», – предупреждал кто-то еще. Какие-то демоны, о существовании которых я не имела ни малейшего представления. Потом я встала, посмотрела на себя в зеркало, содрогнулась (еще бы, после всей этой ночи), сбросила с ног кеды, взяла в руку яблоко, лежавшее в корзине на гостиничном столике, откусила от него кусок. Яблоко было вкусным. Я зажмурилась, сосредоточившись на этом чудесном вкусе у меня во рту. Потом прямо так, вместе с яблоком вышла из комнаты и прислушалась, стоя в холле. Тишина, как на кладбище. Вся моя жизнь – как какое-то кладбище. Зачем мне вообще нужен этот покой? Чего в нем хорошего? Чтобы не быть как мама? О, какая разница.

Я пожала плечами, ухмыльнулась тому, как любой бокал вина приводит меня к потере рабочего места, и... открыла дверь в комнату Синей Бороды. Сердце забилось, кровь прилила к лицу, состояние мое было так же далеко от нормального, как космический корабль – от земли. Меня шатало, хотелось хохотать и плакать в один момент.

Он сидел за столом, свет был выключен, он, кажется, задремал прямо так, уронив голову на руки. Я подошла и тихонько протянула руку к его плечу. Но не успела моя ладонь коснуться его рубашки, как он обернулся, схватил меня за руку, вскочил и бросился ко мне. Его руки судорожно обхватили мою спину и крепко прижали к себе. Два взрослых, серьезных человека, потерявшие внезапно и одновременно остатки разума, стояли, вцепившись друг в друга.

– Ты сумасшедшая, знаешь?

– А ты?

– Я – еще хуже, – кивнул он и тихо засмеялся. – Иди ко мне, скорей.

– Я здесь, – прошептала я, прикоснувшись пальцами к его красивому, усталому лицу. – Хочешь яблоко?

– Что? – рассмеялся он еще больше.

Я показала ему яблоко в моей руке и ухмыльнулась.

– Так, кажется, совершаются грехопадения.

– Ах так! – и он склонился, прикоснулся губами к моим сухим, искусанным от нетерпения губам. Нежно, осторожно, мягко – но только в первую секунду, а в следующую мы уже лежали на его широкой, все еще застеленной кровати. Суетливо и неловко срывали друг с друга остатки мятой одежды, с изумлением и восторгом прикасались телами друг к другу, смотрели глазами совершеннейших незнакомцев. Усталости больше не было. Ее как рукой сняло, а мы были похожи на двух сбежавших на выходные из дома подростков. Мы спешили, сталкивались лбами, смеялись, стеснялись, тянулись друг к другу. Форменное сумасшествие, но самое странное – я была счастлива. Что вообще это такое, это самое счастье? Я не встречала на своем пути счастливых людей. Напуганных – да, зависимых – сколько угодно. Боящихся одиночества – целую армию. Продающихся за деньги – даже среди тех, кто ни за что этого не признавал. Счастливых? Не помню. Со свойственным мне цинизмом и склонностью замыкаться в себе, я давно уже решила, что все эти сказочки о счастье люди рассказывают друг другу и самим себе, чтобы убежать и спрятаться от своей собственной природы. Хищные звери, живущие инстинктами, берущие все, до чего только можно дотянуться, – люди сцеплялись в пары, соединяясь, как сиамские близнецы, кто детьми, кто деньгами, кто чем-то еще. Но счастливых, таких, чтобы просто сидели рядом голыми, держась друг за друга, и смеялись, сами не зная почему, – таких я не видела. Те мальчики, с которыми я пробовала почувствовать хоть что-то, хоть какой-то суррогат любви, суетливо стягивали с меня белье и страшно боялись, думали только о том, что я «залечу», что мой отец ВСЕ УЗНАЕТ, что могут в армию забрать, если завалить экзамены. Другие, взрослые, со спокойными лицами, внимательными глазами, говорили мне «сама-сама», часто смотрели на часы и вовсе пугали меня патологической простотой и предсказуемостью своих желаний. Кто девушку ужинает – тот ее и танцует. Поедем на квартиру? У тебя есть «презики»? Все это опротивело мне довольно быстро, почти сразу, так что я больше ничего никогда и не искала. А сейчас я не могла оторвать взгляда от ЕГО резко очерченного лица и хотела бы смотреть на него вечно.