Правила Золушки - Кауфман Донна

Дарби схватила его за пояс и притянула ближе.

– Если только автор сам не покажет, как это было.

Он удивленно поднял брови, когда она расстегивала его ширинку. Брюки упали на пол. За ними последовала и рубашка.

– Кажется, что-нибудь можно придумать.

– Позже. – Дарби толкнула его на кровать.

– Разумеется.

Шейн схватил пачку презервативов, купленную накануне, рассыпая их по кровати. Дарби перекатила Шейна на спину и уселась на него верхом, прижав запястья любовника к постели.

– Всегда восхищалась мужчинами, которые все планируют наперед, – сказала она, затем взяла презерватив и разорвала обертку зубами.

Шейн был очень удивлен, но освободиться не пытался.

– Я говорил, что бороться с высокими прекрасными наездницами – мое любимое занятие летними днями?

Она улыбнулась.

– Что, это вошло у тебя в привычку? Улыбка Шейна была еще шире. Он покачал головой:

– Нет, входит прямо сейчас.

У него вырвался долгий, долгий стон, когда она медленно раскрутила тонкий латекс. Тогда она наклонилась вперед, чувствуя себя решительной и всемогущей. Ей придавало сил желание в глазах этого сильного, гордого самца, зажатого между ее крепкими бедрами. Она хотела почувствовать его, а он хотел ее.

Грудь Шейна была мягкой, загорелой и мускулистой. Коснувшись языком его соска, Дарби услышала, как Шейн застонал. Он вздрогнул и подался вперед. Дарби легко укусила его за другой сосок. Девушка осыпала влажными поцелуями его грудь, потом перешла на подбородок, потом оттянула нижнюю губу, за которой прятались страстные фантазии, и поцеловала Шейна так, как никто не целовал его в жизни.

Пальцы ее конвульсивно сжимались и разжимались, когда она впилась поцелуем в его губы. Поцеловала так, как ей этого хотелось. Затем еще раз. Он рванул ненавистную шелковую полоску ее трусиков. Она застонала, прижимаясь к нему, чувствуя, как напрягаются мускулы, двигаясь все ближе, ближе.

Девушка опять прикусила его нижнюю губу, опьяненная своей властью, глядя на его неожиданно темные полуприкрытые глаза, персиковые губы, мокрые от ее поцелуев.

– Я предупреждаю тебя, – сказала Дарби с вызывающей улыбкой, – начнешь со мной, и я погублю тебя.

Без предупреждения, единым взмахом он схватил ее за локоть, перевернул девушку на спину и разорвал тонкие трусики. Затем раздвинул ей ноги, приблизил свой рот к ее рту и, прежде чем войти в нее, прошептал:

– Мы уже давно начали, дорогая.

Дарби закричала. Не от боли. Не успел он пошевельнуться, она обхватила его ногами. Он обхватил ее одной рукой за талию, шире развел ее бедра и надавил сильнее. Один толчок. Другой. Он зарычал. Она была на грани, Шейн тоже.

– Дарби, – выдохнул он, и его охрипший голос был требовательным.

Дарби открыла глаза. Выражение неистовства и решительности на лице Шейна мгновенно сменилось улыбкой. Все тот же очаровательный озорник. Но было еще что-то. Надвигающийся оргазм. Дарби не могла отвести глаз от любовника, боясь утратить это ощущение.

– Да? – выдохнула девушка, крепко прижимая его к себе. Черт, он наполнял ее всю.

Улыбка Шейна переросла в ухмылку:

– Позволь мне погубить тебя тоже.

Теперь был ее черед улыбаться, потеснее прижаться к нему и продлить это сладкое, невероятное мгновение.

– Ты уже это сделал.

А потом ей показалось, что наступили одновременно четвертое июля и рождественское утро.

Чувства накатывали на нее словно волны. Она задыхалась, на глаза навернулись слезы, таким сильным было... все это. Она барахталась, пытаясь выплыть из глубин удовольствия, все еще плескавшегося вокруг нее. Наконец ей удалось открыть глаза: Шейн наблюдал за ней как будто с благоговением.

– Что? – спросила Дарби, зная, что ей сейчас должно быть неловко, но на это было наплевать. – Я что, слишком громко кричала?

Шейн просто покачал головой. Медленно. И продолжал смотреть.

А потом он пошевелился, совсем чуть-чуть, и она вдруг поняла, что он все еще внутри нее. И тут наконец взрыв, о котором она на минуту забыла, произошел. Она сейчас была настолько чувствительной, что кончила бы, даже если бы он просто вздохнул. Интересно, можно ли умереть от оргазма?

Тело Шейна дернулось, хотя по всему было видно, что он изо всех сил старается не двигаться. На Дарби снова накатила волна наслаждения, и она решила, что всем когда-то придется умереть. По крайней мере, она отойдет в мир иной с выражением крайнего удовольствия на лице. Большего и не надо.