Драма по-королевски - Робертс Нора

— О, как вкусно пахнет! — Она взяла ложку и принялась есть, а он молча сидел и смотрел, как она расправляется с едой.

Он помнил каждое слово из доклада, представленного Ривом. Хотя еще не была закончена экспертиза, уже было ясно, что бомба того же класса, что и в Париже, в посольстве. Если бы кто-то в момент взрыва находился в офисе Евы, или шагах в двадцати от двери, он неминуемо бы погиб.

Бомба была заложена в столе, за которым она работала. Служба безопасности сделала вывод, что сама Ева не была целью, но ее гибель должна была напугать, сломить, вызвать панику и заставить пойти на условия террористов. И если бы она замешкалась и не принялась сразу действовать…

Александр не хотел об этом думать. Его любимая здесь рядом и невредима. Он сделает все, что в его силах, чтобы с ней не случилось ничего дурного. Когда она съела бульон, он забрал чашку и подвинул ей второе блюдо.

— Я так разбалуюсь и привыкну, — сказала Ева, глядя на аппетитное мясо. — Все со мной так ласковы, даже твой отец зашел повидать меня и узнать, как я себя чувствую.

— Мой папа любит тебя, как и все мы.

Она постаралась не придавать этим словам большого значения. Потом вспомнила, какАлександр обрадовался, увидев ее живой и невредимой. Ей даже показалось тогда… что он очень любит ее. Однако не надо форсировать события, пусть все идет как идет.

— Я уже прекрасно себя чувствую, Алекс, незачем лишать меня телефона.

— Его уже отсоединили. — Александр взял из плетеной корзинки бутылку и налил вина в два бокала. — Тебе ни о чем не надо говорить до завтрашнего утра. Бри с семьей пока переехала во дворец. Уверен, что дети тебя развлекут.

— Алекс, будь благоразумен. Мне надо связаться с моими людьми. Ты представляешь, как они напуганы взрывом? А кабинет приведут в порядок только через несколько дней.

— Я хочу, чтобы ты вернулась в Хьюстон.

Ева медленно положила на поднос нож и вилку:

— Что?

— Я хочу, чтобы ты увезла свою труппу обратно в Америку. Я отменяю представления.

Она не думала, что у нее хватит сил так разозлиться.

— Только попробуй вмешаться, я не посмотрю, что ты принц!

— Ева, сейчас не время для твоей гордости. То, что сегодня случилось…

— Не имеет никакого отношения к театру и имеет мало отношения ко мне. Мы оба это знаем. Если угроза была направлена на меня лично, то меня найдут и в Хьюстоне.

Но он не мог сейчас мыслить логически, в нем говорили только страх за Еву и боязнь ее потерять.

— Я не могу оставить тебя здесь.

Она почувствовала боль в его голосе, но сделала вид, что не заметила, и снова взялась за нож и вилку.

— Бесполезно пытаться меня обидеть, Алекс. Ни я, ни моя труппа никуда не уедем, пока не сыграем все положенные по договору спектакли. У нас подписан контракт.

Пробормотав что-то по-французски, Александр вскочил и стал расхаживать по комнате, но она прекрасно поняла его, недаром училась в швейцарской школе, где девочки с удовольствием изучали французские ругательства, оставаясь вечером в своих дортуарах.

— Няня говорила, что у тебя плохой характер, — она продолжала есть, — и теперь подтверждение получено. — Она видела, что его бесит ее невозмутимость. Но кто-то из них двоих должен проявлять сдержанность. — Вино превосходно. Почему бы тебе не сесть и не насладиться его вкусом?

Александр снова выругался и развернулся в ярости, готовый схватить поднос и швырнуть на пол.

— Это не игра! Ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти, пока я был в неведении, жива ты или нет?

Ева снова спокойно отложила нож и вилку и посмотрела на него:

— Напрасно ты так думаешь. Я проходила через это всякий раз, когда ты уезжал из дворца. Только этим утром я стояла у окна и думала о тебе. Я даже не слышала, когда ты ушел.

— Мне не хотелось тебя будить.

— Не надо объяснений. — Аппетит пропал окончательно, и Ева отодвинула тарелку. — Я тоже хочу, чтобы ты знал. Послушай, я стояла и смотрела на море внизу и понимала, что ты где-то в Кордине, там, где я не могу быть, не могу помочь. Я собралась и поехала в театр, но эта мысль не покидала меня. Весь день во мне прятался страх, что я могу тебя потерять.

— Ева, у меня столько охраны, что иногда я боюсь, что они меня сомнут. С того дня, как взорвалась бомба в Париже, охрану удвоили.