Колесо судьбы - Стил Даниэла

— Меня приняли, Тэн… И все из-за тебя…

Они обнялись и поцеловались. Никогда еще он не любил ее так сильно. И Тана радовалась за своего самого лучшего друга. Она приготовила праздничный ужин, а он откупорил бутылку «Дом Периньон».

— Где ты ее взял? — с изумлением спросила она.

— Сберег.

— Для чего?

Он хранил шампанское для другого случая, но решил, что сегодня произошло много хорошего и они имеют право распить эту бутылку.

— Для тебя, балда ты этакая! — Просто удивительно, до чего она становилась тупа, когда дело касалось его чувств к ней. Но и это в ней он любил. Она была так поглощена учебой, экзаменами, работой, политической деятельностью, что не замечала того, что происходит под носом, во всяком случае, что происходит с ним. Но сейчас он был еще не готов. Ожидал подходящего момента, боясь проиграть.

— Неплохо. — Она отпила большой глоток шампанского и усмехнулась, слегка захмелев, счастливо и легко. Они любили свой маленький домик, все здесь шло мирно и гладко. И тут она вспомнила, что ей нужно кое о чем спросить его. Она собиралась сделать это раньше, но сначала они переезжали, потом покупали мебель, и она просто забыла. — Слушай, мне неприятно тебя об этом просить, я знаю, что это обуза, но…

— О господи, что на этот раз? Сначала она заставляет меня поступить в юридический колледж, а теперь бог знает какие мучения она опять придумала! — вскричал он с притворным ужасом, но Тана была по-настоящему мрачна.

— Гораздо хуже. Моя мать через две недели выходит замуж… — Она давно уже сообщила ему об этом, но не просила поехать с нею на свадьбу. — Ты поедешь со мной?

— На свадьбу твоей матери? — удивленный, он поставил на стол фужер. — А будет ли это уместно?

— Почему нет? — Она замялась, но продолжала, глядя на него огромными глазами:

— Ты мне будешь нужен там.

— Значит, ее очаровательный пасынок будет неподалеку.

— Полагаю, что так. И вообще, все это для меня слишком тяжело. Счастливая замужняя дочь Артура с ребенком и беременная, сам Артур, притворяющийся, что они с матерью только на прошлой неделе полюбили друг друга.

— Это он так говорит? — Гарри взглянул удивленно, а Тана пожала плечами.

— Наверное. Не знаю. Мне все это тяжело. Я не могу участвовать в такой игре.

Гарри думал, разглядывая свои колени. Он еще никуда не выходил после ранения и к тому же собирался съездить в Европу повидать отца. Можно остановиться по пути. Он поднял глаза. После того, что Тана для него сделала, он ни в чем не мог ей отказать.

— Конечно, Тэн, без проблем.

— Ты не очень возражаешь? — Она с настойчивой благодарностью посмотрела на него, а он рассмеялся.

— Конечно, очень. Так же, как и ты. Зато мы сможем вместе посмеяться.

— Я рада за нее, просто… просто я больше не могу играть в эти лицемерные игры.

— Ты только веди себя прилично, пока мы будем там. Мы прилетим, а я на другой день отправлюсь в Европу, хочу повидаться с отцом, он на юге Франции.

Ей радостно было слушать, как он говорит об этом. Удивительно, что всего год назад он заявлял, что собирается остаток жизни забавляться, и вот теперь, слава богу, он опять может развлекаться, хотя бы пару месяцев, пока не начались занятия.

— Не представляю, как это я позволил тебе уговорить меня.

Но оба были рады, что ей это удалось. Все шло просто замечательно. Они разделили между собой домашние обязанности: она делала все, что было не под силу ему, но поразительно, как много он мог — от мытья посуды до уборки постелей. Правда, он чуть было не задохнулся однажды, когда пылесосил комнаты, и с тех пор это было ее заботой. Обоим было удобно. Она собиралась опять работать. В общем, жизнь для них в это лето 1965-го была прекрасна.

В самолете до Нью-Йорка Гарри заигрывал с двумя хорошенькими стюардессами, а Тана сидела сзади, смеялась и наслаждалась каждой минутой, благодаря бога за то, что Гарри Уинслоу Четвертый остался жив.

Свадьба была простой и хорошо организованной. Джин надела очень красивое серое шифоновое платье, а для дочери (вдруг у нее не будет времени ходить по магазинам) она подобрала светло-голубое. Тана сама никогда в жизни не могла бы позволить себе купить такое — цифра на ценнике привела ее в ужас. Мать приобрела это платье у Бергдорфа, это был подарок Артура, так что Тана ничего не могла возразить.

На церемонии присутствовали только члены семьи, но Тана, раз уж они приехали в одной машине, к величайшей досаде Гарри, настояла на том, чтобы и он был там. Они остановились вместе у «Пьерра»: Тана заявила матери, что не может оставить друга одного. С облегчением она узнала, что Джин с Артуром на следующий день отправляются в свадебное путешествие, значит, ей не надо долго торчать в Нью-Йорке. Она отказалась остановиться в Гринвиче и собиралась вместе с Гарри вылететь из Нью-Йорка в Ниццу, чтобы встретиться с Гаррисоном в Сен-Жан-Кап-Ферра, а потом — обратно в Сан-Франциско, работать. Джин и Артур грозились выбраться к ней осенью и посмотреть, как она живет. Всякий раз, заговаривая об этом, ее мать многозначительно смотрела на Гарри, как бы ожидая, что он к тому времени исчезнет, и в конце концов Тане пришлось все свести к шутке.

— Это ведь ужасно, правда?

Но хуже всего был Билли; он подкатил к ней среди бела дня, как обычно, пьяный, и стал отпускать гнусные комментарии насчет того, что у ее дружка не встает, и заявил, что он, Билли, всегда рад ей помочь, так как помнит, что она — явно лакомый кусочек. И только Тана подумала, а не забить ли его слова обратно ему в глотку, как мимо нее просвистел кулак побольше ее собственного и врезался в подбородок Билли, и тот покатился и аккуратненько рухнул на газон. Тана обернулась и встретила взгляд Гарри, улыбающегося ей из кресла-коляски. Он подоспел вовремя и вырубил Билли с одного удара и теперь был невероятно доволен собой.

— Знаешь, я мечтал об этом еще год назад, — сообщил он радостно, но Джин была в ужасе от их поведения.

Тана и Гарри постарались как можно скорее уехать обратно в Нью-Йорк. Со слезами попрощались Тана с матерью, хотя скорее плакала Джин, а Тана держалась напряженно. Артур поцеловал ее в щеку и объявил, что отныне она тоже его дочь и с этого момента не может быть и речи ни о какой стипендии. Тана решительно отказалась принять этот дар и не могла дождаться, когда избавится от их общества, особенно от пресыщенной беременной Энн с ее ноющим голосом, драгоценностями напоказ, от ее скучного мужа, напропалую строящего глазки чужим женам.

— Боже, как они могут так жить? — горячилась она по дороге домой.

Гарри похлопал ее по колену.

— Ничего, ничего, когда-нибудь это случится и с тобой, малышка.