Принцесса на грани - Кэбот Мэг

— Бы построили дома для бездомных, — напомнил Ларс.

— Да, Майкл тоже.

— Вы установили в Дженовии парковочные счетчики.

— Это ерунда.

— Вы спасли Дженовийский залив от ядо­витых водорослей.

— До этого никому нет дела, кроме рыбаков.

— Вы установили по всей школе контейне­ры для перерабатываемых отходов.

— Ну да, и из-за этого студенческое прави­тельство обанкротилось. Ларс, давай смотреть правде в глаза, я — не Мелинда Гейтс, которая жертвует миллионы долларов на борьбу с маля­рией, опаснейшей болезнью, поразившей зем­ной шар. Каждый год больше миллиона детей умирает от этой болезни только потому, что у них нет противомоскитной сетки, которая стоит всего три доллара. Если я хочу удержать Майкла, мне определенно нужно стать чем-то особенным. Конечно, если он вообще примет меня обратно после того, что случилось.

— По-моему, вы нравитесь Майклу такая, какая есть, — сказал Ларс.

Эфраин Клайншмидт резко повернул, и Ларс схватился за ручку двери, чтобы не съехать но сиденью и не раздавить меня.

— Нравилась — в прошедшем времени, — сказала я. — Пока я сама все не испортила тем, что бросила его, И что поцеловала у него на гла­зах бывшего бойфренда его сестры.

— Это верно, — сказал Ларс.

За это я и люблю Ларса. Можно не волновать­ся, что он скажет что-нибудь только для того, чтобы доставить мне удовольствие. Он всегда говорит правду.

— Какая авиакомпания? — спросил Эфраин Клайншмидт.

— «Континентал», — сказала я. Чтобы меня не швыряло туда-сюда по заднему сиденью, пришлось схватиться за ремень безопасности. — Терминал отлетов!

боюсь за свою

Все, больше не могу писать — боюсь за свою жизнь.

10 сентября, пятница, международный аэропорт Дж.Ф.К., под навесом для лимузинов

Ну вот, все вышло совсем не так, как я рас­считывала.

Я надеялась, что войду в здание аэропорта и увижу Майкла, стоящего в очереди на конт­роль. Я бы его окликнула, он бы оглянулся, увидел меня, поднырнул под веревочное ограж­дение и подошел бы ко мне, и я ему сказала, как жалею, что была такой врединой. Он бы меня сразу простил, обнял, поцеловал, и я бы вдохнула запах его шеи. Он был бы так тронут, что решил бы остаться в Нью-Йорке.

Ну, вообще-то на последнее я не очень наде­ялась. Конечно, если честно, НАДЕЯЛАСЬ, но всерьез не рассчитывала, что это может про­изойти. Меня бы устроило, если бы он только меня простил.

Но ничему из этого не суждено было сбыть­ся. Потому что, когда мы дошли до стойки ре­гистрации, самолет Майкла уже взлетал.

Мы опоздали.

Я опоздала.

Майкл улетел. Теперь он на пути в другую страну, на другой континент, в другое ПОЛУШАРИЕ.

И, вероятно, я его никогда больше не увижу.

Естественно, я сделала единственную ра­зумную вещь, которую только могла сделать в этой ситуации: я села на пол и расплакалась.

Ларсу пришлось чуть ли не волоком меня тащить до стоянки лимузинов. Там мы ждали, пока за нами приедут Ханс и лапа. Потому что Ларе сказал, что он больше ни под каким видом не сядет в такси.

По крайней мере, тут есть скамейка, так что я могу плакать на ней, а не сидеть на земле.

Я просто не понимаю, как все это могло слу­читься. Всего неделю, даже пять дней назад я была полна надежд и радостного волнения и даже не знала, что такое страдание. Во вся­ком случае, настоящее страдание.

А теперь у меня такое чувство, будто весь мой мир рушится, причем кое в чем из того, что про­исходит, я совершенно не виновата. Я же не виновата, что Майкл решил уехать в Японию?!

Конечно, многое произошло по моей вине.

Но все равно, за что?

Как мне теперь без него жить?

Ой, лимузин приехал.

Постараюсь сделать так, чтобы по дороге до­мой мы заехали в «Макдональдс-авто». Потому что, кажется, мне сейчас может помочь только одна вещь на свете — квортер паундер.

С сыром.

10 сентября, пятница, 19.00, мансарда

Когда я вернулась домой, мама и мистер Дж. как раз собирались заказывать обед. Мама толь­ко взглянула на меня и сразу же:

— Марш в спальню. Сейчас же.

Это она добавила потому, что Рокки собрал с кухонных столов все миски и кастрюли и ба­рабанил по ним (он явно унаследовал эту черту от отца, чей барабан до сих пор занимает в нашей гостиной почетное место).

И вот я поплелась в спальню и плюхнулась на кровать, испугав Толстого Луи, который очень удивился, что я на него приземлилась и даже по-настоящему зашипел на меня.