Неприятности в Валентинов день - Гибсон Рэйчел

Ну, это уже полный бред!

— Хочешь сказать, что если женщина не получит удовольствия, она не превратится в маньячку?

Роб посмотрел на Кейт так, будто та спрашивала об очевидном.

— С чего бы кому-то преследовать паршивых любовников? — Он свернул на улицу, где жил Стэнли. — Тебе нравится ловля рыбы нахлыстом?

— Что? — Как они перешли с темы сумасшедших женщин на рыбалку?

— Ловля нахлыстом. Тебе нравится?

— О… не знаю. Никогда не пробовала.

Роб вырулил на подъездную дорожку к дому и припарковался за «хондой» Кейт.

— Я возьму тебя как-нибудь. Будет полезно для твоих нервов.

— Мои нервы в порядке, — ответила взявшись за ручку дверцы Кейт. — Спасибо, что подвез.

Саттер потянулся и перехватил ее руку:

— Постой. — А когда Кейт посмотрела на него, добавил: — Открою тебе дверь.

— Я и сама могу.

— Знаю, что можешь, — сказал он, уже вылезая из «Хаммера». Фары были такими же большими и уродливыми, как и вся машина, и на несколько коротких мгновений они осветили Роба так, будто тот стоял на сцене. Он открыл дверь и забрал у Кейт блюдо. Затем снова крепко взял ее за руку и помог выбраться. Ну просто смешно: детектив Гамильтон и сама прекрасно могла справиться с этим.

— Нам надо начать все с нуля, — ладонь Роба скользнула по ее запястью, а затем он убрал руку.

Но Кейт должна была признать, что какой-то ее части понравилось это старомодное мужское внимание.

— Начать с нуля? В смысле забыть ночь, когда мы встретились?

— Это вряд ли. — Саттер по темной дорожке следовал за Кейт. Стук каблуков ее ботинок заглушал шуршание подошв его кожаных туфель. — Но, возможно, мы смогли бы стать друзьями.

Ого, это что-то новенькое, подумала, останавливаясь на освещенном крыльце и забирая блюдо, Кейт. Обычно она слышала подобные слова перед разрывом, но они с Робом даже не встречались.

— Ты когда-нибудь дружил с девушкой? — спросила Кейт, поежившись от холодного ветра, задувавшего за воротник ее куртки.

— Нет. А ты когда-нибудь дружила с парнем?

— Нет. — Свет на крыльце превращал белизну рубашки Саттера в флюоресцентное сияние, а ночные тени обрисовывали его силуэт черным цветом. Роб возвышался над Кейт и умудрялся заставлять ее, женщину ростом метр восемьдесят, носившую обувь тридцать девятого размера, чувствовать себя маленькой. — Ты и правда думаешь, что мы можем быть друзьями?

— У меня есть сомнения на этот счет, но если моя мать и твой дед собираются подружиться, то, вероятно, мы будем чаще видеться.

Она себе уже зад отморозила, а на Роба, казалось, холод совсем не действовал.

— Скорей всего.

Может быть, холод не действовал на Роба, потому что тот так много ел. Кейт еще не приходилось видеть человека, который поглощал бы такое количество еды, как Саттер сегодня вечером. Этот мужчина должен был быть толстяком, но ничего подобного. В ту ночь, когда он ее поцеловал, Кейт ощутила мускулистую грудь и твердый, плоский живот. Чтобы иметь такой, должно быть, приходится делать по паре сотен упражнений на пресс каждый день.

— Было бы неплохо, если бы ты перестала вечно на меня злиться, — заметил Саттер.

Кейт сунула руку в карман в поисках ключей:

— Я не всегда на тебя злюсь. — Карман оказался пуст, и она вспомнила, что никто в Госпеле не запирает дома или машины. — Но ты все время упоминаешь ту ночь в Сан-Вэлли. Ведь ясно же, что для меня это не столь забавное воспоминание, как для тебя.

Роб качнулся на пятках и посмотрел на нее сверху вниз:

— Как насчет такого предложения: я не упоминаю ту ночь, а ты больше не злишься.

Отрывая дверь, Кейт ответила:

— Ну, можем попытаться.

— Пожмем друг другу руки?

У нее имелись определенные сомнения насчет того, сможет ли Роб сдержать слово. Но, по-прежнему прижимая блюдо, она протянула свободную руку Саттеру. Его ладонь сжала ее: загрубевшая и такая теплая, что запястье Кейт начало покалывать. Она попыталась высвободить руку, но хватка Роба стала еще крепче.

— Полагаю, это означает, что я никогда не выясню, каким образом ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек.

— Нет, — стараясь сдержать улыбку, ответила Кейт.

— Проклятье. — Саттер погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, и запястье как будто стали покалывать тысячи раскаленных иголочек.